Баронесса-попаданка. Надежда Игоревна Соколова

эти дерзкие слова сорвались с моего языка. Причем я не скрывала недовольного тона. И это было вдвойне странно – обычно я старалась не нарываться, особенно на ссору со власть имущими. А незнакомец явно принадлежал к ним.

      Глава 5

      Тонко очерченные черные брови приподнялись к закрытым цилиндром волосам, демонстрируя излишнее удивление. И я могла понять почему. Мой случайный знакомый явно считал себя солью земли. Таким не хамят. Уж точно не замухрышки вроде меня. А вот своего поведения я точно не понимала. Не было оно мне свойственно. Однако здесь и сейчас из меня просто-таки рвались негодование, злость, раздражение, да что угодно, только не скромность или показное дружелюбие. И что самое интересное – я не могла сдерживать себя. Все препоны, так долго возводимые между мной и обществом, рухнули в один момент, здесь и сейчас.

      – Вы, ринна, должно быть, неместная, – с каким-то злым весельем произнес всадник.

      Голос был приятным и музыкальным, но будил во мне лишь желание прибить его владельца.

      – Не нужно быть местной, чтобы помнить о правилах приличия, – отрезала я, храбро глядя в темно-зеленые глаза, больше напоминавшие своим цветом омут, покрытый тиной.

      Тонкие губы искривились в чем-то среднем между ухмылкой и высокомерной улыбкой. Всадник хотел что-то сказать, явно обидное для меня, но в последний миг передумал, свистнул свою ужасную собаку и неспешно поехал дальше, как раз той же дорогой, которой шла я.

      Ладно, я зашагала следом. Ну как следом. Всадник оторвался от меня прилично. Все же четыре ноги – не две. Особенно когда на двух куча одежды, а четыре изначально тренированы так, чтобы бегать быстро даже под седоком. Так что я шла далеко позади и тщетно пыталась разобраться в своих далеко не однозначных ощущениях. Меня почему-то задела эта ситуация.

      Казалось бы, где я и где незнакомец? Он явно именит, богат, знатен. А я? Впрочем, последнее – риторический вопрос. По мне и так все отлично видно. Старая дева – вот кто я. Ею и умру. И тем не менее сейчас в моей душе бушевало странное негодование, как будто тот тип смертельно обидел, причем не меня, а какую-то важную леди.

      «Очень важную, – насмешливо проворчала я про себя, – настолько, блин, важную, что пешком топает по грязи».

      Это замечание немного охладило мой пыл. Но дальше я пошла, все же недовольная произошедшим.

      Вокруг ровным слоем простиралась сплошная грязь. Нет, возможно, в хорошую погоду здесь и трава, и цветы, и кусты росли. Но прямо сейчас вокруг, насколько я могла видеть, была одна грязь. В невиданном количестве.

      Шла я долго, так долго, что успела порядком утомиться и сто раз пожалеть о данном обещании. И так не особо легкая и приятная дорога сейчас была вообще отвратительной и совершенно непроходимой. Я шагала, похожая на чучело, вся измазанная в грязи – и обувь, и берет, и даже якобы водонепроницаемое пальто, – все было в грязи, – и с грустью думала, что Верелии предстоит очень много работы, когда я в кои-то веки вернусь домой.

      Наконец, впереди показался нужный мне замок. С первого