Государство, или Дневник проигравшего. Алексей Алексеевич Абрамов

их, распахнул пальто пошире – это был не пояс, а целый жилет, повернутого на религии смертника. Трогать его сразу не стал. Прошелся по внутренним карманам. Там были билет на одну поездку и потрепанная миниатюрная книжица: молитвослов, заполненный мелкой арабской вязью.

      Чтобы устройство сработало необходимо сделать, что – то еще. Ага, – в потайном кармане лежал переключатель. Один щелчок и, – Павел боялся об этом думать. Он взял в руки детонатор и надавил на клавишу. Поднял руки, ладони сами собой расправились, растопырили пальцы и изобразили взрыв.

      В углу тихо прозвучало, – Пуууууух.

      Смертница только приехала в столицу и, вероятно, добиралась до ночлега, чтобы утром, прочитав молитву, спустится в метро и осуществить самоподрыв. – Не вышло! – Павел искренне этому обрадовался и в одно из мгновений не пожалел, что попал сюда. Успокоился, извлек маленькие куски взрывчатки. Затем разомкнул карабин и вытянул нижний пояс.

      Вместе с ним по полу поползла нижняя часть скелета. У несостоявшейся шахидки был сломан позвоночник и сейчас одним движением он отделил ноги и таз. Не наклоняясь, отпихнул скелет, который дробно застучав, развалился на кости, закинул звенья взрывчатки на плечо, взял сумку в другую руку, и навьюченный, но довольный отправился домой. Впечатлений было достаточно. Больше осматривать этот поезд ему не хотелось.

      13

      На какой-то период времени взял тайм-аут, По давней привычке время безделья Павел называл спортивным термином. Хотя футбол или любой другой командный спорт не понимал. А, поэтому недолюбливал.

      Хотелось сказать, что дни шли за днями, но как отграничить один день от другого он не знал, и они слились в одно общее – время шло.

      Как-то вспомнив о часах, который он снял с мертвого приятеля, Павел заново выставил время на XII часов дня, и, как и положено прокрутил энное количество раз до щелчка. Теперь у него было свое местное время. Определить день и ночь было не возможно, но время в пути или между завтраком, обедом и ужином – вполне.

      Далеко от стоянки он не отходил. Вволю спал и вовремя питался. При этом, конечно же, продукты приходилось экономить. Но безвкусная, не соленая каша с тушенкой и кусками рыбы в масле – Павел их чередовал – заставляли почувствовать сытость, и он легко переносил часы от одного приема пищи до другого. На карту было нанесено все до мельчайших деталей, и теперь она занимали почти полстены вагона.

      В ровном климате и при отсутствии влажности рисунок черного цвета прекрасно сохранялся и был отчетливо виден в свете костра. Отведав каши, он обычно еще и еще раз вглядывался в изображение, ощупывая взглядом пустоты, которые начинались по краям, отмеченных мест и уходили к краям импровизированной доски для рисования.

      Не раз он спрашивал себя, а что если со временем карта заполонит весь свободный участок и ему придется наносить, обнаруженные объекты на бока и даже крышу, таким образом, закольцевав рисунок.

      Истинные размеры пещеры ему