Лихие люди. Святослав Атаманов

не любила Егора, и боялась до дрожи в коленках. Пугало её буквально всё – его внешний вид, его стеклянные глаза, его молчаливость, а более всего, пугало её именно то – что Егор всегда так аккуратно ел, что после него не оставалось ни соринки. Почему так пугало Марусю именно это – она и сама не знала, но всё равно, каждый раз, когда она видела Егора – шарахалась от него, как от зачумлённого.

      Вот и сейчас – Маруся месила тесто, бросая недовольные взгляды на сидевшего за столом Егора, и ждала, когда же он наконец уйдёт.

      – Шёл бы уж отсюда скорее, лешак его побери! – недовольно пробурчала под нос Маруся.

      Готовка с каждым днём давалась Марусе всё труднее и труднее – она была на восьмом месяце. Но ничего не поделаешь – она была тут единственной женщиной, и всё домашнее хозяйство (пусть и довольно нехитрое) – так или иначе ложилось на её плечи.

      «Уж скоро рожать, а им всё каждый день жрать подавай!» – всё так же недовольно подумала Маруся, продолжая месить тесто.

      Вдруг она почувствовала, что за спиной у неё кто-то стоит. Маруся обернулась. Прямо перед ней, лицом к лицу – стоял Егор.

      Егор ничего не делал, ничего не говорил. Он просто стоял и в упор смотрел на Марусю своим стеклянным, ничего не выражающим взглядом.

      Ужас сковал Марусю по рукам и ногам. Она стояла, и смотрела на Егора взглядом затравленного зверя, не в силах пошевелиться. Ей хотелось закричать во всё горло, позвать в избу Родиона. Но она стояла, не в силах вымолвить ни слова.

      Егор ещё пару минут стоял и смотрел на Марусю, потом повернулся, и медленно вышел из избы.

      Ванька и Сысой вернулись к вечеру, в сумерках. Ванька тащил огромную охапку дров и дубину, Сысой катил по земле бочонок.

      К этому времени лось уже давно был разделан Родионом и Селиваном, и порублен на нужного размера куски.

      Увидев Ваньку с Сысоем, Родион только коротко спросил:

      – Порубали телегу?

      – Ага. – осклабился Ванька.

      – Никто вас не видел?

      – Не-е…

      – Добро. Кати бочку за избу, Сысой. А ты, Ванька – дрова в дровник положи, да притащи из дома мешок соли.

      В скором времени во дворе уже полным ходом шла засолка лосятины. Из трёхпудового мешка Родион черпал горстями соль, и засыпал в бочку с мясом. Солнце, между тем, уже село окончательно наступила темнота.

      Родион закрыл полную бочку и сказал:

      – Ну, будет. Теперь все дневать – да выдвигаться пора.

      – И впрямь. – сказал Селиван – Время обедать.

      Все направились в избу, где по-прежнему хозяйничала Маруся. Так как на улице было темно – из трубы уже около часа шёл дым – в избе топилась печь. Когда разбойники открыли дверь и вошли в избу – их сразу же обдало жаром печи, в котором угадывалось тепло домашнего очага, и целым букетом запахов готовившейся пищи.

      – Маруся, что на обед сегодня? – спросил Родион.

      – Щи. – коротко сказала Маруся.

      – Шти… – Селиван даже глаза закатил от удовольствия. – Шти – это знатно, Марья Гавриловна!

      Но щи ещё готовились