Лёня Алеев в школе и дома. Леонид Алеев

классов, мог позволить себе курение на уроке. Не только руководство школы, а в первую очередь родительский комитет «съел бы заживо» этого педагога и добился бы отстранения его от работы, или как минимум долгой и неприятной разборки в районном отделе образования. А тогда с этим было как-то проще. Кроме того, Любовь Георгиевна была фронтовичка-медсестра, кавалер орденов Великой Отечественной, под огнем вынесшая на себе не один десяток солдат. Уважение к былым заслугам, да и неоспоримый профессиональный авторитет Любови Георгиевны позволяли окружающим не обращать внимания на такую слабость учителя-ветерана, как курение в открытое окно. С явным неудовольствием я открыл портфель, вновь достал тетрадку и пошел к ней.

      – Здесь просто, Алеев. Где тут множество, имеющее пересечение с этим вот множеством? – она ткнула пальцем в тетрадь и, вернувшись к оставленной у окна папиросе, затянулась.

      – Вот, – указал я в тетради.

      Любовь Георгиевна затушила папиросу и подошла.

      – Что «ВОТ»? – повысила она голос. – Что называется пересечением множеств?

      – Состоящее из обоих, это самое пересечение, ну это самое… – промямлил я.

      – Пересечением множеств А и В называется множество, состоящее из всех элементов, принадлежащих обоим множествам!.. Так? Это же элементарно! Что ты еле дышишь, даун?..

      – Да, – я уткнулся взглядом в пол.

      – Ну, а здесь какое пересекается? – Любовь Георгиевна немного сбавила обороты.

      Я опять показал не на то.

      – Боже мой! А?!. Повтори, что называется пересечением множеств. Да ты и вправду дурачок, что ли? Не притворяйся! Вон перекресток, видишь? – Любовь Георгиевна опять подскочила к окну, таща меня за руку, – вон наши «Соки-Воды» и табачный киоск. Оба они стоят на пересечении двух улиц.

      Не то, чтобы я готов был заплакать, нет, но стал потихоньку осознавать, что ребята начали уже играть в футбол без меня. Надо было срочно форсировать ситуацию, и я, поднапрягшись, хотел было выдать правильное множество, но в этот момент рука Любови Георгиевны инстинктивно потянулась к пачке «Беломора», лежащей тут же на подоконнике. Обнаружилось, что последняя остававшаяся в ней папироса полностью выпотрошена и сломана. На пару секунд учительница задумалась и сказала уже совершенно спокойным голосом:

      – Кстати, о табачном киоске. Сходи, пожалуйста, туда. Купи мне папирос.

      От неожиданности просьбы я даже забыл про футбол.

      – Папирос? Так мне же не дадут, – пролепетал я.

      – А это моя забота, – с этими словами Любовь Георгиевна подошла к столу и написала на клочке бумаги следующее: «Прошу выдать одну пачку этому мальчику. Л. Г. Судакова, школа №321». – Держи. Беломорканал явский, понял? На вот тебе 25 копеек, без сдачи. Понял?