Лёня Алеев в школе и дома. Леонид Алеев

«черного хода». Он выводил во двор по лестнице с маленькими, узкими ступеньками, и, я думаю, наличествовал во всех больших домах, спроектированных и построенных до революции. Всегда было парадное (заметьте, не подъезд) и всегда был «черный ход». Сразу за дверьми, ведущими из кухни, располагался бак для пищевых отходов. И если мусор был у каждого жильца коммуналки свой, то бак был общим. И вот эту-то дверь «черного хода» однажды и оставил открытой настежь татарин Тагир, выпустив на улицу нашего кота, который так и сгинул.

      Тагир был главой семейства Гайметдиновых, проживавшего в следующей комнате. Как раз под Андрюшей Фадеевым, с его кружками и грузовиком. У них было двое детей – дочь и сын Ильдар. Жена Тагира, Гуля, почти каждый день готовила беляши и угощала всех детей в нашей квартире. Вообще, все, что делалось для своих детей, распространялось и на соседских. Моя мама поступала точно так же. Готовя что-то вкусное, например пирожки, она потом разносила их по комнатам. Впрочем, в ожидании вкусненького мы и сами околачивались рядом. Дети с удовольствием брали угощение, взрослые тактично отказывались. Особенность семьи Гайметдиновых состояла в том, что на татарские праздники к ним приезжала вся Горьковская область, откуда они были родом. В такие дни татар в квартире действительно собиралось очень много. Они шумели и галдели, непрерывно звонили по телефону, чем бабушка бывала весьма озабочена. Зачастую они просто терялись в огромном пространстве квартире и забредали в чужие комнаты.

      Однажды мы обедали, сидя за нашим большим столом в гостиной. Дверь комнаты отворилась, вошел татарин на костылях и довольно медленно двинулся к столу, как пьяный или слепой. Дойдя до стола, он, аккуратно прислонив к стене костыли, попытался отодвинуть стул и сесть. Все происходило настолько завораживающе, что мой папа даже не возмутился, и лишь непонимающе смотрел на татарина-инвалида. Наконец, калека «прозрел» и, ошарашено оглядевшись, пробурчал: «Ой, извините». Тем же путем очень медленно покинул гостиную. Бабушка сказала: «Опились уже». Папа возразил: «Ну почему, думал человек о своем». Потом Гуля долго извинялась за недоразумение и принесла нам кастрюлю беляшей в качестве компенсации.

      Как вы уже поняли, комната напротив татар принадлежала нашей семье. Это была огромная гостиная с дубовым паркетом, с кованым сундуком в углу, с двумя окнами. На подоконниках бабушка выращивала алоэ. Справа возвышался тяжелый буфет с толстыми стеклянными дверцами, в котором стояли чашки (а не кружки, как у некоторых). Посреди комнаты – стол, за ним мы всей семьей обедали по выходным дням, а в углу – радиола, два кресла и изящный журнальный столик. В противоположном углу находился телевизор «Весна-302», а возле него – еще одно продавленное кресло. Чуть поодаль – бабушкина кровать с красивым гобеленом над ней. Это была главная комната, где происходила вся жизнь. И не только потому, что в ней стоял телевизор. Две другие комнаты, смежные,