Между строк. Полина Александровна Раевская

Сибирским лесам все же придется изрядно поредеть до моего дембеля, поскольку я тоже испортил кучу листов прежде, чем начать это письмо.»

       У Аленки невольно расцветает улыбка на губах и становиться так тепло на душе от этой искренности и капельки смущения, сквозящего в Бориных строках. Словно в подтверждение ее ощущений, он пишет:

       «Смешно, но чувство, будто не полтора месяца тебя не слышал, а вообще только-только познакомился. Странно все как-то. Не знаю, Манюнь, не могу описать свои эмоции. Я ведь и правда, накрутил всякого… Думал, что всё)) А теперь чувствую себя таким придурком. Прости, малышка!»

       Это сожаление Алёнку резануло. С досадой закатив глаза, она отложила письмо и откинулась на спинку кровати, сверля раздраженным взглядом потолок. Последнее, чего ей хотелось, это реабилитировать Машку Скопичевскую в глазах Бори и вызвать у него чувство вины. Не хватало еще, чтобы этот парень извинялся перед такой вертихвосткой. Но поздно, Шувалов не просто извинялся, он места себе не находил от беспокойства за ее судьбу, за то, что ничем не может помочь и заперт в армии, как в тюрьме. Он чувствовал себя в ответе за нее и сходил с ума от собственного бессилия. Каждое его слово было пропитано заботой и любовью. Он ругал Машку за глупый порыв и в то же время гордился ее решительностью: тем, что она нашла в себе смелость уйти от матери, и жить самостоятельно.

       Читая все это, Алёнка едва сдерживает страдальческий стон, только сейчас в полной мере осознавая справедливость маминых предупреждений.

       Она ведь и в самом деле играет чувствами человека и нагло лезет в его жизнь. Он ей поверил: поверил, что его ждут, любят, что о нем заботятся тогда, как ничего из этого нет и не будет.

       Как он почувствует себя, когда узнает правду? Каково будет его разочарование и злость? Разве это справедливо? Разве он заслуживает к себе такого отношения, как со стороны девушки, так и со стороны друзей?

      – Что мне делать, ушастик? – вопрошает Алёнка, понимая, что ввязываться в эту затею было совершенно неправильно, но и дать сейчас заднюю – тоже не выход.

       Она продолжает читать, и ноющее ощущение внутри с каждым словом становиться все сильнее и сильнее. Боря рассказывает о себе, что его определили в штурманскую боевую часть, и что через десять дней он выйдет в море, чему очень рад, ибо в учебке уже надоело, хоть и сослуживцы ему попались с хорошим юмором и без заскоков. Он рассказывает, как они прикалываются друг над другом и командирами, и Алёнка не может сдержать смех, живо представляя происходящее.

       «У меня всё хорошо, Манюнь, пацаны нормальные попались, да и прапоры тоже. Единственное – не могу избавиться от чувства, что просто просираю здесь время. Всё это такая фигня. Сейчас бы с радостью поехал на Север с Гладышевым хотя бы на год. Подзаработал бы нам деньжат на первое время, да и ты могла бы поехать со мной. А теперь… даже не знаю, Маш, как быть. Уже который день ломаю голову. Ты напиши мне сразу, как получишь письмо, какие вообще варианты есть по работе, чтобы ответ успел прийти до выхода в море, а то потом