Мандаринка на Новый год. Дарья Волкова

возмутительное заявление у нее не нашлось достойного ответа, и она просто цапнула его за припухшую нижнюю губу. Ник зашипел – от неожиданности и боли.

      – Ты что творишь?

      – Это ты что творишь?!

      Так! Ей уже на всё плевать! Она схватила его ладонь и водворила туда, где ей и надлежало быть. Да мало ли, что она там говорила недавно! Это не считается!

      – Ты этим своим «медленно и печально» решил до инфаркта меня довести?!

      – Ну, и ничего страшного. Потому что…

      Она чувствует, что он улыбается. А еще чувствует, как его пальцы наконец-то начинают гладить ее сквозь тонкий трикотаж, и неосознанно выгибается навстречу его руке. Он прерывисто выдыхает, но фразу упрямо заканчивает:

      – У меня по реанимации пятёрка была.

      – Да? – Даже удивительно, что она может еще разговаривать, двигать языком, когда все нервные окончания сосредоточены там, под его пальцами.

      – Угу. Дыхание рот в рот, непрямой и прямой массаж сердца, прекардиальный удар…

      – Сделай уже мне массаж сердца! – вцепившись ему в короткие волосы на затылке, прошептала она.

      – Все показания к этому есть. – Он запускает вторую ладонь ей под джемпер.

      Она выгибается еще сильнее.

      – Заткнись и целуй!

      Он хотел было еще повыпендриваться и поумничать, но тут уже она засунула руки ему под футболку, и он заткнулся на вдохе и поцеловал, как его и просили.

      – Так, пора менять диспозицию.

      Она не имела ни малейшего представления, сколько прошло времени. Оно не отсчитывалось секундами и минутами, оно измерялось жадными поцелуями, торопливыми руками под одеждой, выгнутыми в попытке прижаться плотнее друг к другу телами.

      Ник отстранился от нее, пара быстрых движений, и вот она уже верхом на его коленях. Но этим он не ограничился, подхватил ее под попу и без малейших усилий встал. Она же совершенно неосознанно обхватила его ногами за талию. «Как мартышка на пальме», – мелькнула в голове идиотская мысль.

      – Куда мы идём?

      – Иду только я. В свою комнату. А ты держись крепче.

      У него тяжёлое дыхание, но явно не от того, что ему трудно нести ее вот так. Нет, он двигается совершенно без какого-либо напряжения. Все-таки есть прок в том, что Колька такой здоровенный – идёт со взрослой девушкой без малейших усилий. А дышит он так, наверное, с самого начала года – благодаря Любе. Она усмехнулась своим мыслям. И это было последнее, о чем она успела подумать, прежде чем ее опустили на кровать и принялись за нее всерьёз.

      Второй раз пожарная сирена завыла, когда на ней из одежды остались только золотые серёжки в ушах. Правда, скромняга Ник пока не удосужился снять с себя штаны, но за этим дело не станет, как только… Надо же сказать, пока еще не поздно! Ну, нельзя же промолчать?! Он должен знать. Наверное, должен знать заранее. До… Скажи ему, Люба, чёрт побери, скажи ему! Но как же трудно…

      – Ник…

      Они лежали тесно, близко, пальцы Ника что-то чертят на ее бедре, в опасной близости от того места, где его