Мандаринка на Новый год. Дарья Волкова

и вот младшее поколение семьи Самойловых остаётся в квартире уже без гостьи.

      – Я в душ, – сказал Николай, пресекая новые вопросы сестры.

      Но и это не спасло его от еще одной порции расспросов и разборок.

      – Ящер, что это?

      Он стоял на пороге своей комнаты в одном полотенце на бёдрах. Его личное проклятие, Рыжий Орк, он же Рыжий Варвар, она же Варвара Глебовна Самойлова, любимая сестра, которую он в возрасте четырёх лет слёзно умолял родителей отдать обратно аисту, – так вот, эта чудесная девушка стояла у его кровати с глазами, распахнутыми на максимальную ширину. И смотрела на… Ник выругался.

      – Коля, это то, о чём я думаю?

      – Какого хрена ты вообще делаешь в моей комнате? – Он подошёл к кровати и резким движением прикрыл одеялом подсохшее тёмно-красное пятно на простыне.

      – Зашла презервативы выбросить – ты ж вечно забываешь. А мама потом расстраивается.

      Ник не выдержал и нецензурно выругался. Вот же утро – то одно, то другое! Выходные, называется!

      – Я папе расскажу, что ты материшься! – годами отработанным тоном ябеды ответила Варвара.

      – Папа тоже матерится, еще хлеще меня.

      – Тогда маме расскажу, и вам обоим достанется! – парирует Варька. А потом вспоминает о насущном. И спрашивает как-то совсем растерянно: – Коля, это что, получается, что Люба…

      Сначала он только вздохнул. Но потом кивнул:

      – Да.

      – То есть она до тебя никогда… Люба? А сегодня с тобой?.. Почему?

      – Не знаю! У меня нет ответов на твои вопросы! И будь человеком – оставь меня в покое!

      Варька иногда и правда могла быть человеком.

      – Надо постирать, пока мама не увидела. – С этими словами она сдёрнула простыню с постели, и, свернув и сунув ее под мышку, вышла из комнаты.

      Люба не плакала. В конце концов, она взрослая умная девушка. И еще – она получила то, чего хотела. Она решила свою «великую» проблему. А это непонятное щемящее чувство внутри – оно пройдёт.

      Она не плакала, пока шла по лестнице самойловского дома, а потом по улице. Не плакала и в такси, где ей попался крайне разговорчивый водитель. Впрочем, ей всегда такие попадались. Видимо, всё же во внешности дело – с сёстрами такая же фигня приключалась постоянно. А дома надо было улыбаться родителям, вручать и получать новогодние подарки. И лишь в ду́ше, стоя под тёплыми струями и глядя на окрашивающуюся в светло-красный цвет воду на дне кабины, она все-таки заплакала. В конце концов, она имеет право оплакать свою утраченную девственность. Ну и что, что она сама мечтала с ней расстаться. Всё равно почему-то плакать хочется…

      Глава четвертая,

      в которой герои много думают и вспоминают – им есть о чём подумать и что вспомнить

      Второй том «Хирургические болезни детского возраста» был с раздражением отброшен в сторону, на подушку. Надоело. И читать надоело, и Интернет надоел, и вся эта новогодняя атрибутика уже тошноту вызывала. А больше всего надоело безделье. Ему не дали дежурств на новогодние праздники. Молод еще, видимо, как обычно. Он недовольно