Перезагрузка. Эми Тинтера

моих любимых мест в КРВЧ. Это было четырехсотметровое кольцо с пуленепробиваемой пластиковой будкой в центре, в которой находился охранник. В случае драки можно было быстро опустить оконные стекла и всадить пулю в голову.

      Разрушить мозг. Единственный способ убить рибута.

      Плохое освещение придавало моей бледной коже тошнотворный зеленоватый оттенок. А вот смуглая кожа моего стажера выглядела примерно так же, как и на свету, – почти красиво. Я отвернулась, стараясь не думать о том, на что похожи здесь мои белесые волосы.

      Двадцать два с трудом одолел четверть мили; такие способности не сулили ему ничего хорошего на случай, если придется улепетывать от рассвирепевших людей. Оставалось надеяться, что на какое-то время этого удастся избежать.

      С нами на дорожке было еще несколько рибутов, и среди них – Мария Сто тридцать пять, которая со смехом оглянулась, проносясь мимо нас. Ее темные волосы развевались на бегу. На моей памяти она была одним из самых резвых стажеров.

      Двадцать два сбился на нестерпимо медленную трусцу.

      – Две минуты идем, одну бежим, – вздохнула я.

      Он кивнул, судорожно глотая воздух. Мне пришлось признать, что я и сама не слишком настроена бегать в это утро. Хотелось прерваться.

      – А ты хорошо бегала, когда попала сюда? – спросил он, когда восстановил дыхание.

      – Нормально. Лучше тебя.

      – Ну, это не сложно, – улыбнулся он. – Сколько тебе лет?

      – Семнадцать.

      – И мне. Мы тут надолго? А где-нибудь есть заведение для взрослых? Я ни разу не видел пожилых рибутов.

      – Не знаю.

      Я сомневалась в этом. К двадцати годам рибуты переставали возвращаться с заданий. Может, их переводили куда-то еще.

      А может, и нет.

      – Откуда ты? – спросил он.

      – Из Остина.

      – Я тоже. – Он просиял, словно у нас было что-то общее.

      – Мы из разных Остинов, – скупо сказала я.

      – Не понял? – нахмурился он.

      – Ты из рико. Я из трущоб. Мы из разных Остинов.

      Я никогда не видела рико – только отблеск огней над стеной, которая нас разделяла, но повидала другие Соединенные города Техаса. Нью-Даллас. Ричардс. Бонито. Несколько сотен квадратных миль посреди Техаса – вот все, что осталось от большой страны, которую мои родители знали в детстве. Корпорации удалось спасти от вируса и последующих нападений рибутов только Техас.

      – Ах да. Я никогда не бывал в остинских трущобах, – признался Двадцать два. – То есть только раз, когда родители отвезли меня в больницу. Но я был в бреду и ничего не помню. Как думаешь, меня пошлют туда на задание? Мне бы хотелось повидать родителей. И брата. Ты видела своих родителей после Перезагрузки?

      – Мои родители умерли вместе со мной.

      – Ох, извини, – сказал он и посерьезнел. – Их… тоже застрелили?

      – Да, – отрезала я, не желая обсуждать эту тему. – И ты не увидишь своих. Рибутов не посылают в родные места. Это смущает людей.

      – А бывает, чтобы рибуты взяли да и куда-нибудь ушли?

      Я хмуро посмотрела на него:

      – Конечно нет. Даже если