Подменыши. Украденные жизни. Ольга Кузьмина

жизненной основы – души. Это и неудивительно, если учесть, что подменышем является либо немощный фэйри (волшебные существа в христианском представлении лишены души), либо заколдованное осиновое полено, «чурка в образе человеческом», либо отродье нечистой силы.

      Рис. 4. Теодор Киттельсен «Подменыш» (1887 г.)

      Само слово «обмен» («обменёнок», «обменыш») в русском деревенском быту считалось ругательным. Крестьяне могли обругать обменятами слишком шумных, непослушных детей и даже взрослых, но неуклюжих и ленивых парней: «Обмен, будет тебе валяться на полатях!» Иногда этим словом называли здорового человека, не по делу применяющего свою силу: «Обмен, отстань! Что пристаёшь к девкам!» Разумеется, это не означало реального обвинения в иномирности, но любое асоциальное поведение воспринималось как отклонение от нормы. Лентяям и хулиганам как бы намекали, что если они не исправятся, то их не будут воспринимать как своих, нормальных челнов общества.

      В тех случаях, когда нечистая сила подменяла человеческих детей не своими отпрысками, а заколдованными подобиями младенцев, обычно это было полено (горелое полено), чурка (чурбачок, осиновый чурбан), головёшка или веник-голик. Эти предметы выглядели, как ребёнок, но «умирали»за день или за три дня. В сказке, записанной на Смоленщине, приспанный младенец похищен колдуньей, а на его место положен чурбан, который «не дохнёт и слова не скажет». Мать сочла, что ребёнок мёртв, однако наблюдавший похищение прохожий вернул ей настоящего, живого младенца.

      Интересно, что только в славянском фольклоре подменыша называют «головёшкой», то есть, нечистики делают его из головни – чёрного, обугленного куска дерева. Едва ли это означало, что черти напрямую связаны с адским пеклом. Как говорит русская пословица: «Чёрт огня боится, а в воде селится». Огонь всегда был оберегом от нечистой силы, особенно огонь домашнего очага. И только потухшую головню нечисть может использовать для своих целей.

      Быличка Курской губернии, рассказывающая о похищении малыша, начинается с повествования о родах чертовки в бане и о той помощи, которую оказала ей деревенская бабка-повитуха:

      «Выглянула бабка, не сотворивши молитвы; лукавый и кажа: «Пойдем, бабушка, со мною; там на селе родила женщина, нужно, стало быть, ребёнка повить». Пошли… Нужно ж в чём искупать ребёнка и роженицу. Окаянная и каже черту: «Иди в такой-та двор, там есть четверговый квас, принеси ты етого квасу».

      Чертовка не зря упоминает именно четверговый квас. Многие крестьяне верили, что черти купают своих детей в квасу, приготовленном в четверг или понедельник. Именно поэтому старались в эти дни не делать квас.

      «Окаянный принёс квасу; искупали бисенка и самое проклятую, а квас лукавый опять отнёс назад… Вот нужно было оттянуть у окаянной молоко. Она посылая нечистого принесть чужого ребёнка. Нечистый повернулся на однэй ножки и в теми ж украл из-под сонной матери ребёнка, а наместо его положил куравешку. Нечистая