Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль

Фернан Роше бежал со всех ног в улицу св. Лазаря.

      Единственная служанка де Бопрео отперла ему дверь. Фернан хотел войти в комнату, но она, остановясь на пороге, загородила ему вход.

      – Барина нет дома, – сказала она.

      – Я желаю видеть дам.

      – Их нет дома.

      – Я подожду, – сказал тогда Фернан и хотел отстранить служанку.

      Но здоровенная нормандка пересилила его и оттолкнула.

      – Вы напрасно трудитесь, – добавила она при этом. – Они не вернутся.

      – Не воротятся? – переспросил он как – то глупо.

      – Они уехали на три дня.

      – Уехали?

      – Да – с

      – Но это невозможно!..

      – Я вам верно говорю! Они уехали в провинцию к тетке барыни.

      У Фернана потемнело в глазах; он, не помня себя, сбежал с лестницы и бросился бежать.

      Но вскоре силы покинули его, он вдруг остановился и грохнулся на тротуар.

      Фернан пришел в себя только вечером, когда он уже находился в квартире у Баккара, которая подняла его на улице и перевезла его в своей карете в свой отель.

      Открыв глаза и придя несколько в себя, Фернан увидел в Баккара ту женщину, которой удивительная и поразительная красота осуществила бы самые идеальные творения скульпторов и живописцев.

      По приказанию доктора Фернана уложили спать и, само собой, ему надо было прийти немного в чувство.

      Баккара, подобно какому – нибудь стратегу – полководцу, составляющему в несколько мгновений план будущего сражения, успела в один миг, одним движением руки, сделать себя еще прекраснее и обольстительнее прежнего.

      Синий бархатный пеньюар обрисовывал до половины ее гибкий стан и прекрасные формы, на полуобнаженных плечах рассыпались золотистые локоны; горе, смешанное с радостью, придавало ее лицу какое – то восхитительное одушевление, а любовь делала ее столь прекрасной, что красота Эрмины, Вишни и даже самой Жанны с ее аристократическим профилем померкли бы перед этой чарующей красотою.

      Фернан мысленно задал себе вопрос, не ангел ли перед ним и не находится ли он уже в лучшем мире?

      Баккара была действительно прекрасна до того, что могла свести с ума и мудреца.

      Быстро приближалась ночь. Бледный свет сумерек уже не проникал больше через шелковые занавески окон; угасающий огонь камина бросал только быстрые, причудливые отблески на предметы, окружавшие Фернана, а Баккара была все тут, наклоняясь над ним и пожимая его руки.

      Прошла ночь, настал день, и солнечный луч, скользя по обнаженным деревьям сада, проник за мягкие занавески алькова Баккара и играл в белокурых волосах куртизанки и на бледном лице бедного Фернана.

      Роше мгновенно забыл Эрмину и думал, что он все еще бредит.

      Баккара держала его голову в своих руках, смотрела на него с любовью и восторженно повторяла:

      – О, как я люблю тебя!

      Но вдруг, часов в девять утра, на улице послышались чьи – то шаги и несколько голосов.

      Баккара едва успела накинуть на себя капот, как у дверей сильно постучали.

      – Именем