Параллели вселенных: Хранители. Марина Марли

похожего на луну, лица на него смотрели широко распахнутые и чуть раскосые чёрные глаза.

      Даниэль замешкался.

      – Даниэль, – легонько толкнул его локтем Генри, заметив, что тот не сводит с девушки глаз.

      Неслышно подойдя сзади, показалась Маади:

      – Лия! – Она указала ей взглядом на разбросанные по плоту бутоны.

      Лия всё поняла без слов, кивнула и начала собирать цветы. Даниэль и Генри кинулись ей помогать. Маади хмурилась и смотрела на них задумчиво. В её голове выстраивался определённый план.

      Усердно собирая цветы, Даниэль и не заметил, как оказался у края помоста. Осознав это, он перевёл глаза на отплывающие бутоны, которые напоминали ему звёзды, рассыпанные на ночном небе. Так сильно похожим на то небо, на которое они смотрели вместе с Элизабет, лёжа на траве под раскидистым деревом. Он вернулся к воспоминаниям о ней, о том, что произошло, пока его взгляд не остановился на багряных одеждах. Даниэль тяжело сглотнул и поднялся во весь рост, держа в руках те лилии, что он успел собрать. Он всё ещё не был готов принять то, что отца больше нет.

      Собравшись с силами, он встал прямо перед своим отцом, который мирно лежал на аккуратно струганных досках. Даниэль опустился на колени и положил собранные с помоста цветы к ногам отца.

      «Сейчас я готов, почти готов посмотреть тебе в лицо», – думал он, чувствуя, как в ожидании замедляет ход его сердце. Точно так же застыл в ногах отца его взгляд, остановились все чувства и эмоции. Только слегка поднимающаяся грудь Даниэля, видневшаяся в разрезе ворота белоснежной рубашки, напоминала о том, что он жив. Он пробежал взглядом по одеждам отца. По застёгнутому на все пуговицы, сверкающие на солнце, бархатному кафтану; по кружевам нижней рубашки, ворот которой плотно облегал шею; по аккуратно подстриженной седовласой бороде, по бледным губам, почти в тон коже. По закрытым глазам и чуть волнистым с проседью волосам, заботливо уложенным на его плечи.

      «Он спит. Он просто прилёг и уснул, – успокаивал себя Даниэль. – Голову больше не венчает корона, а в руках нет меча. Я продолжу твоё дело. Я буду защищать и оберегать твой… мой народ», – подумал он, положив руку на теперь свой законный меч.

      Маади жестом остановила Генри и Лию, которые уже собирались подойти к плоту, чтобы возложить на него остатки цветов.

      – Прости меня, – прошептал Даниэль, – прости, что убежал, оставив тебя одного. Прости, что не помог в трудную минуту, что не уберёг. Прости за всё, что не успел тебе сказать. Теперь ты там, вместе с мамой. – Даниэль сделал паузу, глубоко вдохнул и продолжил: – Надеюсь, ваши души обретут покой там, на небесах. Если здесь вам это было не суждено. А я остался совсем один.

      – Ты не один, – вмешалась недавно подошедшая Румелия. – Мы все здесь, мы все с тобой.

      Даниэль закрыл глаза и сжал губы, будто слова причинили ему нестерпимую боль. Он повернулся к ней и посмотрел в глаза, в которых теплился огонёк надежды на то, что всё ещё можно исправить. Однако