Мир был на пороге конца. Наина Куманяева

он пользуется очень большим влиянием. Доктор Кауфманн уплатил мне жалованье за шесть месяцев вперед и посоветовал немедленно возвратиться в Россию, в противном случае для меня могли бы возникнуть неприятности.

      Руди бросил на меня странный взгляд и промолчал.

      Затем он громко простонал:

      – Но что я буду делать без моей прекрасной Натальи? Быть может, вы мне ответите на этот вопрос? – продекламировал он на трагический лад. – Ведь только благодаря вам моя жизнь в этом ужасном болоте была хоть сколько-нибудь сносной. Здесь можно покончить с собой! И подумать только, что мне предстоит просидеть в этой проклятой трясине по меньшей мере еще целый год!

      Внезапно он умолк. Между нами легла тень – то был мой сосед, шедший по коридору вагона.

      – Вы слишком суровы по отношению к Визенхольму, – сказала я, – мне кажется, что это очень милый городок и проживающие в нем люди – прелестны.

      Руди скорчил гримасу.

      – Вы это говорите, потому что никогда не были в Берлине.

      Все офицеры, проживающие в Визенхольме, вечно говорили о Берлине, – то был конечный пункт их стремлений. Берлин, его рестораны, театры, женщины!..

      Большинство офицеров были провинциалы, и блеск столицы ослеплял их. Но Руди фон Линц был в ином положении. Он был родом из хорошей семьи и полтора года прослужил в гвардейском полку. Он никогда не говорил мне о причинах, заставивших его перевестись в Визенхольм, но Соня фон Кломпе как-то сказала мне под секретом, что Руди проиграл в экартэ больше денег, чем он мог бы себе позволить, и в наказание его перевели в линейный полк в Визенхольме.

      Наступило минутное молчание.

      – По-видимому, вы отправляетесь прямо в Санкт-Петербург? – нерешительно спросил он.

      – Должно быть.

      Он мрачно кивнул головой.

      – Мне не везет. Знаете ли вы, я написал вам сегодня письмо, которому уже не суждено было застать вас?

      – Не знаю.

      – Я прошу вас оставить мне ваш адрес в России.

      Взглянув на дверь, он поднялся и осторожно выглянул в коридор. К моему изумлению, он, прежде чем повернуться ко мне, поспешил захлопнуть дверь.

      – Дорогой Руди, мне кажется, это не совсем пристойно.

      Он указал головой на соседнее отделение.

      – Какая наглость! Ваш сосед все время стоял в коридоре и подслушивал наш разговор.

      Впоследствии я вспомнила слова Руди, но тогда они не привлекли моего внимания, потому что я привыкла к тому, что скромные немцы в большинстве своем в дороге оказываются чрезвычайно любопытными людьми.

      Примечания

      1

      Простите!