Инсула. Владимир Романовский

Но время берет свое. Навыки покрываются ржавчиной.

      – Будешь меня раздражать – попрактикуюсь на тебе. А вот тебе, кстати, неплохо было бы таскать с собой в поездки каких-нибудь ухарей. Для моего спокойствия. Я дала тебе петькин телефон.

      – Добрый старый Петька, бывший коллега баронессы, с большим боевым опытом.

      – Это что же, ревность, мой повелитель?

      Она подвигала босой ногой вверх-вниз по его бедру.

      – Возможно. Да. Да, это ревность, Федотова. Что ж я – не имею права? Урод твой Петька. Очкарик лысый.

      Она обняла его и поцеловала в губы. Не отрываясь от него, сказала:

      – Я дала повару выходной сегодня и завтра.

      Притворяясь, что шокирован, Рылеев спросил:

      – Ты сама приготовишь обед? Лично?

      – Хотелось бы сегодня вечером выйти куда-нибудь. Ладно, в спортзал я пойду потом. А сейчас…

      – … мы пойдем домой…

      – … и будем говорить друг другу скабрезности до полной потери контроля.

      Он сгреб ее со стула и приподнял за талию, так что ее грудь оказалась на уровне его лица. Она захихикала мелодично, и Рылеев засмеялся.

      В вестибюле было пусто. Обитатели разошлись по квартирам. Лежала разбитая люстра, и рядом с ней поверженная лестница.

      Госпожа Дашкова присела на край кресла с чашкой чая.

      В гостиной госпожи Дашковой имелась каминная полка с фарфоровыми поросятами, а над ней картина маслом на холсте, в раме, изображающая госпожу Дашкову в зрелом возрасте – а была госпожа Дашкова в то время очень даже ничего.

      По телевизору шла программа новостей. На заднем плане торчала электростанция в каком-то южном регионе, и возле нее – толпа рабочих. Рабочие присутствовали также на среднем плане, а некоторые толклись вокруг репортерши лет тридцати, уверенной в себе женщины, говорившей в микрофон:

      – … и в результат был – десять тысяч увольнений.

      Она повернулась к одному из рабочих и спросила:

      – Вы здесь работали?

      Рабочий, которому очень хотелось сказать самое важное, но он боялся, что не подберет нужных слов, ответил:

      – Ну, типа, я тут годами работал, короче. Я и мои друганы тоже. Мы работали в этой компании с самого начала.

      – Какие у вас перспективы? Надеетесь найти другую работу?

      – Не знаю. Короче, не очень, перспективы, да? Работы нигде нет, прикинь. Все так говорят.

      – Спасибо.

      Госпожа Дашкова хмыкнула, держа чайную чашку на уровне губ. Отхлебнула чай. И позвала:

      – Зара! Зара!

      Зара, темноволосая женщина за тридцать, вошла в гостиную.

      – Видела? – спросила ее госпожа Дашкова. – Смотри.

      И кивнула по направлению к телевизору.

      Зара сказала с кавказским акцентом:

      – Да, видела, госпожа Дашкова.

      – Тоже самое будет с тобой, когда я тебя уволю, если ты не прекратишь быть тупой кавказской коровой и не будешь меня слушаться.

      – Хорошо, госпожа Дашкова. Я буду вас слушаться.

      В рылеевской