Любовь окаянная. Николай Виноградов

Да и тело у меня всё грязное, усталость ещё сказывается. По первому разу всё должно быть безукоризненно. Если только поцеловать… да и этого не нужно, пожалуй. Как бы из искры не возгорелось. Завтра уж, с утра. Ох, что-то будет… Улыбнись, посмейся, загляни в глаза поглубже напоследок, и до завтра», – мысленно радовался сделанным выводам Сергей.

      – Ну и болтушка же ты. Сказал бы сразу, я давно бы их тебе показала, у меня целый ящик в шифоньере нижним бельём забит, – от души засмеялась Наташа, – без подглядывания, – уже вовсю хохоча, едва выговаривая слова. – Ой, Господи, до слёз прям.

      – Боюсь, они мне сегодня всю ночь сниться будут, – развивая такую бесстыдную тему, одеваясь, продолжал он смешить Наталью, – до эрекции. Ой, ну насмеялись – вдоволь. Надо ехать, когда ещё доберусь. Спасибо тебе за всё, хозяюшка. Скорее бы утро.

      – Тебе спасибо! Так бы взяла и не отпустила тебя.

      – Машина целый день на морозе, а аккумулятор у меня слабенький. Вот если машина не заведётся, что делать? У тебя придётся заночевать. Ну, до свидания, Наташенька, до завтра, – заглянув очень глубоко в глаза Наташе, попрощался Сергей, телепатически передавая ей информацию о своих завтрашних намерениях.

      – Хоть бы она у тебя и в самом деле не завелась. Дай я тебя хоть в щёчку чмокну. До завтра, Серёжа, – глядя также в глубину глаз Сергею, доставая до самого его мозга, до потаённых уголков сознания, как бы подтверждая его надежду на завтрашнее утро, с грустью попрощалась Наташа.

      ***

      Как и у большинства мужчин, у Сергея Владимировича был уже накоплен некоторый сексуальный опыт с женщинами до женитьбы. Не ахти какой большой, но некоторых он сейчас даже и не вспомнит. Зато, как он считал, первую свою женщину будет помнить каждый мужчина…

      Ещё на первом курсе политеха его пригласил кто-то из однокурсников отмечать Новый год к себе на квартиру, где было много студентов и студенток, и не только с радиофака. Восемнадцать лет, Господи, мальчишка совсем, родители едва отпустили. Когда по статистике все разобрались по парам, ему почему-то, как полному лоху в любовных делах, досталась, оставшаяся невостребованной Лариса, студентка с биофака университета, очень худая, нескладная, в очках-телескопах и с кривыми ногами буквой «Х». Не сидеть же одному, когда все танцуют? Перемешав шампанское с водкой, он уже и в этой Ларисе нашёл что-то интересное. Стали дружить, ходить в кино, гулять по откосу. Он, конечно, понимал, что и сам далеко не Ален Делон. «Чего уж тут харчами перебирать? Бери, что осталось, а то и этого не достанется».

      В конце мая, ещё перед сессией, пошёл он с ней как то на пляж. Вот тут он и призадумался, правильно ли поступил, подобрав оставшееся? Самое страшное для него было увидеть, что у Ларисы на груди был лифчик, но самой груди под ним прощупывать было бестолку.

      «Ба-а, два пупырышка каких-то… только радости от них ни на грош. Вот это Освенцим, – опечалился Сергей. – Когда-нибудь вырастут, конечно,