Поэты Серебряного века. Сборник

тянет вдаль свой невод золотой —

      И скоро блеск померкнет и убудет.

      Но степь поет. Как колос налитой,

      Полна душа. Земля зовет: спешите

      Любить, творить, пьянить себя мечтой!

      От бледных звезд, раскинутых в зените,

      И до земли, где стынет лунный сон,

      Текут хрустально трепетные нити.

      Из сонма жизней соткан этот звон.

      10 сентября 1910

      Зимняя вилла

      Мистраль качает ставни. Целый день

      Печет дорожки солнце. Но за домом,

      Где ледяная утренняя тень,

      Мороз крупой лежит по водоемам.

      На синеве и белый новый дом,

      И белая высокая ограда

      Слепят глаза. И слышится кругом

      Звенящий полусонный шелест сада.

      Качаясь, пальмы клонятся. Их жаль, —

      Они дрожат, им холодно от блеска

      Далеких гор… Проносится мистраль,

      И дом белеет слишком резко.

      1906–1911

      Памяти

      Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель

      Бегут кресты – раскинутые руки.

      Я слушаю задумчивую ель —

      Певучий звон… Все – только мысль и звуки!

      То, что лежит в могиле, разве ты?

      Разлуками, печалью был отмечен

      Твой трудный путь. Теперь их нет. Кресты

      Хранят лишь прах. Теперь ты мысль. Ты вечен.

      1906–1911

      Поэтесса

      Большая муфта, бледная щека,

      Прижатая к ней томно и любовно,

      Углом колени, узкая рука…

      Нервна, притворна и бескровна.

      Все принца ждет, которого все нет,

      Глядит с мольбою, горестно и смутно:

      «Пучков, прочтите новый триолет…»

      Скучна, беспола и распутна.

      3 января 1916

      Цирцея

      На треножник богиня садится:

      Бледно-рыжее золото кос,

      Зелень глаз и аттический нос —

      В медном зеркале все отразится.

      Тонко бархатом риса покрыт

      Нежный лик, розовато-телесный,

      Каплей нектара, влагой небесной,

      Блещут серьги, скользя вдоль ланит.

      И Улисс говорит: «О Цирцея!

      Все прекрасно в тебе: и рука,

      Что прически коснулась слегка,

      И сияющий локоть, и шея!»

      А богиня с улыбкой: «Улисс!

      Я горжусь лишь плечами своими

      Да пушком апельсинным меж ними,

      По спине убегающим вниз!»

      31 января 1916

      Кобылица

      Я снял узду, седло – и вольно

      Она метнулась от меня,

      А я склонился богомольно

      Пред солнцем гаснущего дня.

      Она взмахнула легкой гривой

      И, ноздри к ветру обратив,

      С тоскою нежной и счастливой

      Кому-то страстный шлет призыв.

      Едины Божии созданья,

      Благословен создавший их

      И совместивший все желанья

      И все томления – в моих.

      3 февраля 1916

      «Настанет день – исчезну я…»

      Настанет день