Стеклянная карта. С. И. Гроув

все обойдется, – сказал он. – Хотя, конечно, надо ждать перемен.

      – Каких перемен?

      – Не буду врать тебе, София. Настали трудные времена, и кончатся они еще не скоро после того, как уляжется первый взрыв негодования. Знаешь, больше всего меня беспокоят события, предстоящие в конце августа. Как я уже говорил вчера, не удивлюсь, если при всей чудовищности защитной поправки она будет все-таки принята и границу в самом деле закроют. Даже для нас.

      София трудно сглотнула:

      – Но если… если они это сделают, нам же будет не выехать!

      – Именно, – кивнул Шадрак.

      – И… и люди с Нового Запада, которые сейчас находятся в иных эпохах, обратно въехать не смогут?

      – Вот ты к чему клонишь, – помолчав, сказал он.

      – Бумаги у нас, – продолжала София. – Если мои родители решат вернуться, им будет не пересечь границу! Закончится август, и мы их встретить не сможем! Потому что нас к ним тоже не выпустят…

      И она повесила голову, избегая дядиного взгляда.

      Он поднялся и обнял ее за плечи:

      – Ты же всегда надеялась на лучшее, милая…

      – Я знаю, – пробормотала она. – Все это глупости.

      Шадрак обнял ее еще крепче.

      – И никакие это не глупости, – выговорил он негромко, но с нажимом. – Не отказываться от надежды, желать того, что многим кажется невозможным, – я назвал бы подобное мужеством, а не глупостью! Такого человека непросто согнуть, София, и ты как раз из этой породы.

      – Ну… наверное…

      – Тебе, София, – продолжал дядя, – хочется прямо сейчас что-нибудь сделать. Тебе необходимо действовать. Совершить нечто, требующее всего твоего терпения и упорства.

      – Но как я могу хоть на что-нибудь повлиять?..

      – Все верно, София. – Шадрак выпрямился и разомкнул руки. – Знаешь, я хотел выждать еще несколько лет, но теперь вижу – не получится. Время настало! – И он прямо посмотрел ей в глаза. – София, ты должна кое-что мне пообещать.

      Она удивилась и ответила:

      – Хорошо.

      – То, что я собираюсь тебе рассказать, известно в нашей эпохе лишь горстке людей.

      София уставилась на него, предвкушая нечто необыкновенное.

      – Не буду требовать со всей строгостью, чтобы ты держала рот на замке: я полагаюсь на здравость твоих суждений и верю, что ты обмолвишься об этом только при необходимости. Ты должна… – Шадрак смотрел в пол, – должна пообещать мне кое-что иное. Поклянись, что ты никогда… никогда не решишь… даже мысли не допустишь, – поправился он, – отправиться на поиски родителей без меня. – Он снова посмотрел ей в глаза, его взгляд был очень серьезен. – Обещаешь?

      Софии потребовалось несколько мгновений на размышление. Она была растеряна и встревожена, но мерещился ей и проблеск надежды.

      – Обещаю, – прошептала она.

      – Ну вот и хорошо. – Шадрак улыбнулся, но улыбка получилась не очень