Сын повелителя сирот. Адам Джонсон

увидит солнца.

      – Слушайте, можете пугать меня сколько хотите, но это ничего не изменит. Я не знаю, где он.

      Офицер Со не унимался:

      – Там железные ворота, ведущие в шахту. Как только ты пройдешь их, все кончено – внутри нет ни охранников, ни врачей, ни столовой, ни туалетов. Просто долбишь в темноте, а когда найдешь немного руды, тащишь ее на поверхность, чтобы обменять на еду, свечи и кирки. Даже тела оттуда не выносят.

      – Он может быть где угодно, – ответил Чон До. – Он же говорит по-японски.

      Из сумки донесся голос Румины.

      – Я могу помочь, – сказала она. – Я знаю Ниигата, как свои пять пальцев. Выпустите меня, и, клянусь, я найду его.

      Они не обратили на нее внимания.

      – Кто он такой? – спросил Чон До.

      – Избалованный сын какого-то министра, – ответил офицер Со. – Так мне сказали. Папаша отправил его сюда, чтобы сделать из него мужчину. Ну, знаешь – сын героя всегда размазня.

      Чон До повернулся и взглянул на огни Ниигата.

      Офицер Со положил руку ему на плечо.

      – Ты солдат, – сказал он. – Когда приходит время кем-то жертвовать, ты первый попадаешь под раздачу.

      Он снял ремешок с сумки и сделал петлю на одном конце.

      – Джил затянул петлю на нашей шее. Теперь его очередь.

* * *

      Чон До шел мимо складских помещений на удивление спокойный. Луна отражалась абсолютно одинаково в каждой луже; перед ним остановился автобус, водитель взглянул на него и не стал просить плату.

      Автобус был пустой, если не считать двух старых корейцев в черном. Они все еще носили белые бумажные шляпы. Чон До заговорил с ними, но они покачали головами.

      Без мотоцикла отыскать Джила в этом городе невозможно. Но тот, если хоть что-то соображал, давно уже должен был уехать на этом мотоцикле. Когда Чон До, наконец, повернул за угол и подошел к бару, где они пили виски, он заметил черный мотоцикл, блеснувший на обочине. Перекинув ногу через сиденье, он взялся за руль. Но ключа под бензобаком не было. Он обернулся к бару и через окно увидел Джила, болтающего с барменшей.

      Чон До сел рядом с Джилом, который сосредоточенно что-то рисовал. Возле него лежала раскрытая коробочка акварельных красок. Джил окунал кисточку в стакан с водой фиолетово-зеленого цвета. Он рисовал пейзаж с бамбуковыми зарослями и тропинками, бегущими через каменистые поля. Джил взглянул на Чон До, затем окунул кисточку в воду и провел ею по желтой краске, чтобы выделить поярче бамбуковые стебли.

      – Какой же ты тупой, – сказал ему Чон До.

      – Это ты тупой, – ответил Джил. – Певица – у вас, зачем возвращаться за мной?

      – А я вот вернулся, – сказал Чон До. – Давай ключи.

      Ключи от мотоцикла лежали на барной стойке, и Джил бросил их ему.

      Затем он покрутил пальцами в воздухе, чтобы ему налили еще. Подошла барменша. На ней было ожерелье Румины. Джил заговорил с ней, затем достал половину оставшихся денег и протянул их Чон До.

      – Я сказал ей, что теперь платишь ты, – шепнул Джил.

      Барменша налила три стакана виски, потом сказала