Наваждение Монгола. Анна Гур

взгляд на свое отражение.

      Девушка в идеальном платье, все вокруг словно подогнано под формат глянца, а внутри меня пустота и боль, потому что бесправную вещь продают в пользование олигарху, который настолько влиятелен, что может сгноить всех, но получить то, что хочет.

      А хочет он меня.

      Вчера я бы сбежала, если бы не брат и горестное осознание, что Айдаров из-под земли достанет и заставит эту самую землю глотать комьями.

      Абсолютная власть развязывает людям руки.

      Стираю с щек слезы и поворачиваю голову на звук открываемой двери, впускающей имиджмейкера, которая бледнеет, замечая, что труды последних часов пошли насмарку.

      – О, боже! – вопит практически и быстро подбегает, принимаясь вытирать мне лицо салфетками и приводить в подобающий вид.

      Затем появляется Марина, бледная, дрожащая.

      Мой жених умеет сбивать спесь даже с таких стерв, что же сделает со мной…

      – Всегда прошу своих невест сдерживать слезы счастья. Тушь водостойкая, но у тебя слез, как водопад, так что держи себя в руках. Фотографии должны быть отменные!

      Нотация проходит мимо ушей.

      – Волосы слишком непослушные… – бубнит себе под нос стилист, – никак не уложить локоны, они все время выскальзывают.

      Мастью я в маму, сейчас, когда смотрю на ее старые фотографии, вижу, насколько похожа на нее, даже слишком, схожесть стала моим проклятием, отдалив от отца.

      Может, поэтому Егор Константинович отводит взгляд, стоит мне к нему обратиться.

      Нелюбимая дочь. Я привыкла.

      – Идеально.

      Проговаривает женщина, отнимая руки от моих слегка собранных на висках волос. Длинные локоны упираются почти в попу, черным блестящим водопадом скатываясь по спине.

      Получив отмашку, в комнату входят операторы.

      – Улыбайся, не стой столбом, – сквозь фальшивую улыбку шипит мне на ухо Марина, а затем в комнату проходит отец, стоит ему остановить на мне свои бледно-голубые глаза, как он застывает, по лицу идет судорога, исчезает бесследно, и он опять морщится, словно лимон жует.

      Сестра поправляет мою юбку отрепетированным жестом, привлекая к себе внимание операторов, а отец направляется ко мне.

      – Здравствуй, папа…

      Мой тихий голос утопает в звуке вспышек фотокамер.

      – Дочь.

      Кивает скупо, встает рядом и застывает с улыбкой.

      Идеальные кадры счастливой невесты завтра будут на первых полосах всех журналов. Только невеста эта готова удавиться от собственного счастья.

      Отец наклоняется и его голос скрипит, как наждачная бумага, из-за напряжения.

      – Ярослава… Я… дочка, ты простишь меня когда-нибудь?

      Кабинет отца и его крик оживают в памяти.

      – Я прошу вас, Мурат Айратович. Мне нужно время. Вы понимаете, что лишаете мою семью всего! Моему сыну нужно специальное лечение, без него Матвей не выживет!

      – Отдай мне в жены свою дочь, и черная полоса в жизни твоей