Наваждение Монгола. Анна Гур

Это чувство сейчас рикошетом направлено на меня.

      – Ты действительно многое значишь для Айдарова, – раздвигает губы в улыбке, – это открытие радует. Думаю, его особенно обрадует мой ответный подарочек…

      – Что ты имеешь в виду?

      – Раз шакал так уповал на традиции, то я ему сделаю оглушительный презент.

      – Я тебя не понимаю!

      Каменеет, словно увеличивается в пространстве, заставляет кожей ощутить свою ярость.

      – Тебе не нужно ничего понимать. Твоя роль на этот вечер одна.

      Поднимает руку и касается моей щеки, проводит мягко, пальцами зарывается в волосы и заставляет приподняться на цыпочки.

      – Твой жених получит страшное оскорбление, а затем последует новый удар. Каждый последующий будет сокрушительнее предыдущего, но вначале я заставлю его прочувствовать, каково это, когда у тебя отнимают то, что ты считаешь своим.

      Улыбается. Глаза у него начинают чернеть стремительно, а само прикосновение становится болезненным, токсичным, у меня слезы на глазах наворачиваются.

      – Я не вещь и не переходящий из рук в руки трофей!

      – Ты его собственность и ожерелье на твоей шее говорит мне именно об этом. Айдаров, видимо, свихнулся на старости лет и воспылал страстью к невестушке. Это чудо, Ярослава. Ты для моей цели просто идеальна…

      Опять ласка по скуле, а затем большой палец очерчивает линию моих губ. И у меня мурашки бегут, ведь его жестокие слова разнятся с нежностью прикосновения.

      – Невеста заклятого врага. В моих руках.

      Опускает ладонь на мою талию, заставляет сделать шаг, чтобы буквально утонуть в его ауре, энергетике, мощи.

      Запрокидываю голову, чтобы смотреть в лицо своего палача.

      – Я тебя понимаю. Ты считаешь меня инструментом для того, чтобы сделать больно врагу, но ведь я живой человек… Это несправедливо…

      Вздрагивает от моих слов. Взгляд становится опасным.

      – Ты для меня всего лишь его невеста.

      И говорит это таким тоном, словно сам себя убеждает, что я и не человек вовсе.

      – Так чего ты тогда ждешь?! – рявкаю зло. – Приступай к своей каре. Вот она я стою перед тобой. На какое страдание ты обречешь невиновного, чтобы Айдарову стало мифически больно?!

      – Ты не понимаешь.

      – О, я понимаю, более чем. Хочешь взять то, что должно было принадлежать моему мужу, чтобы оскорбить?! Только знаешь что?! Ты ошибаешься! Я ничего не значу для своего жениха! Всего лишь прихоть.

      Опять смеется, и этот глубокий смех отзывается во мне трепетом и осознанием, что я ничто перед этим мужчиной.

      – Глупышка. Наивная.

      – Не настолько, чтобы не понять очевидного.

      Прищуривается, ему явно неприятно то, что я ему говорю.

      – Я не воюю с женщинами, а тебе будет приятно участвовать в моей вендетте.

      Опять притягивает к себе уже двумя руками и смотрит в мои глаза. Ведет пальцами по оголенной части плеч, вызывает дрожь, припорошенную гневом.

      – Ты ничем его не лучше. И я ненавижу тебя ровно так же!

      Повторяю, как мантру, дергаюсь, чтобы отстраниться, чтобы