Песчаная роза. Анна Берсенева

удобно. И так же удобно было подниматься по винтовой лестнице, которую Соня только теперь заметила в углу.

      – На карниз не вставайте, – предупредил Борис, когда поднялись по этой лестнице на уровень стрельчатых окон. – Он на соплях держится.

      – Как же там можно будет устроить рабочие места?

      – Не волнуйтесь, всё сделаем.

      Она и не волновалась. Невозможно было волноваться, когда он говорил вот так. Когда оборачивал ее ноги газетами. Когда просто стоял под зонтиком и смотрел на нее сквозь дождевые струи.

      Она влюбилась в него с первого взгляда, и никакого не было смысла от себя это скрывать.

      Глава 15

      – Н-да… – Борис обвел взглядом помещение. – «В начале было слово» – не пустые слова.

      – Что тебе об этом здесь напомнило? – поинтересовалась Соня.

      – Приятельница, которая пару лет назад принимала участие в изготовлении вот этого всего, вчера мне сказала: мы создали идеальную пустоту, это место может быть заполнено чем угодно, оно примет в себя любую мысль.

      – Интересно.

      – На словах – да. Визуально – сама видишь. Претензия на нечто, а по сути – до боли знакомая картина: в заводской столовой помыли кафель и завезли новые стулья.

      Он был, как обычно, прав. Заведение «Дом культур на Сретенке», во всяком случае, его второй этаж, отведенный под ресторан, вызвало у Сони примерно такую же ассоциацию. Зашкуренные стены с недочищенными островками старой краски. По высокому потолку среди пятен, напоминающих плесень, тянутся блестящие, как фольга, трубы и рейки, с которых свисают маленькие плоские светильники. Открытая кухня и бар отделаны мелкой белой плиткой. Белые металлические столы и такие же стулья с решетчатыми спинками выставлены длинными параллельными рядами.

      – Неплохо, что я это увидел. Меньше будет иллюзий, – сказал Борис.

      – Каких?

      – Будто мне недостает каких-то элементов московской жизни. Полная утрата интереса к драматическому театру тоже пришлась как нельзя кстати.

      Про утрату интереса к театру он сказал вчера, когда выходили из Вахтанговского после спектакля «Медея». Соня предположила, это из-за того, что Юлию Рутберг после пластической операции можно узнать только по голосу, и то не сразу, но Борис возразил: нет, мне просто стал безразличен драматический театр вообще, по самой его природе, возраст такой наступил, наверное, ну и хорошо.

      – А почему мы пришли именно сюда? – спросила Соня.

      – Хотел тебя угостить чем-нибудь необычным. Мне сказали, здесь хорошая кухня.

      – Хорошая кухня теперь почти везде.

      – Да, Москва обжирается как не в себя. И комфорт всё нарастает.

      – Это плохо?

      – Если бы все остальное было в порядке, было бы хорошо, – пожал плечами Борис. – А когда люди живут по чудовищным понятиям, в выморочном обществе, да еще посреди нищей, без медицины, страны и при этом снисходительно бросают: ты у себя там в Тель-Авиве таких ресторанов не найдешь… Мне до этого, впрочем, дела нет.

      – Действительно нет?

      – Действительно.