Песчаная роза. Анна Берсенева

Соня. – Никого ведь этому не учили.

      – Именно! Ты сразу улавливаешь суть. Нас этому не учили, потому что до нас этого времени ни у кого не было. В школе учили, как подготовиться к юности, в универе – ко взрослой жизни. А после пятидесяти наступала старость, готовиться следовало только к смерти, и чему тогда учиться? Не новой же профессии, не путешествиям, не любви!

      – Тоже новой?

      – У кого как. Во всяком случае, новому ее качеству. В общем, я скоро начну набор в эту мою весеннюю школу. Она будет не дешевая и для не самых заурядных людей. С которыми надо разговаривать очень убедительно.

      – Ты это умеешь.

      – Да. И ты тоже.

      – Это спорно.

      – Это совершенно бесспорно, Соня. – Тоненько звякнула о блюдце его чашка. Сверкнули глаза. – Твоя убедительность… Неуловимая непреклонность, так бы я назвал. Как раз то, что убеждает людей в том, что настоящую правду знаешь только ты.

      Соня улыбнулась.

      – Никто не знает настоящей правды.

      – Это не важно, – поморщился Борис.

      Узнал ли чеховскую цитату? Наверное. Он знал все, что знала она, и еще что-то большее.

      – Что же важно? – спросила Соня.

      – Чтобы люди поверили, что в твоем понимании того, как следует поступать, большой процент не достоинств твоих врожденных, а знаний и удачи. Тогда они решат, что удача может прийти и к ним, как только они вооружатся твоим знанием.

      – Пожалей меня. – Она действительно расслышала жалобные нотки в своем голосе. – Являешься как снег на голову, говоришь то, что я едва улавливаю. И предлагаешь развернуть жизнь на сто восемьдесят градусов…

      – Да ничего же особенного не говорю! А выйти из зоны комфорта сейчас, по-моему, предлагают на каждом углу. Я, правда, предлагаю тебе в нее, наоборот, войти. Конечно, это потребует некоторого усилия, но результат того стоит, можешь мне поверить. Или, если не хочешь верить, воспользуйся своей уникальной способностью выстраивать причинно-следственные связи.

      – Ничего уникального в этой способности нет.

      – Однако семьдесят пять процентов людей ею не обладают. Это как минимум. А по моим наблюдениям – больше. – Борис встал из-за стола и сказал с той завершающей интонацией, которая была так же Соне знакома, как и все в нем: – Я пробуду в Москве неделю. Было бы очень хорошо, если бы мы улетели вместе.

      И это было ей знакомо тоже – вот эта настоятельность не принуждения, а предложения, которое всякий здравый ум оценит как заманчивое.

      У нее здравый ум. И она действительно умеет выстраивать причинно-следственные связи, он прав.

      У открытой входной двери Борис остановился, медленно обернулся. Соне показалось, что он сейчас ее поцелует. Но он лишь помахал прощально, и, закрывая за ним дверь, она вздохнула с облегчением. В том смятении, в которое он ее привел всего за какой-нибудь час, любая попытка сближения была бы слишком странным испытанием. Она не понимала, выдержит ли его, и еще меньше понимала, надо ли выдерживать.

      Соня вспомнила, какой пронзительной ясностью, каким острым предчувствием счастья