Расследование. Дик Фрэнсис

случилось четыре года назад. Иногда – и весьма часто! – я не мог вспомнить голос Розалинды. Иногда же мне казалось, что она в соседней комнате.

      Сейчас мне очень хотелось, чтобы Розалинда была рядом. Мне не хватало ее бурного темперамента и пылкой преданности. Мне бы рассказать ей о случившемся, пожаловаться на несправедливость, услышать слова утешения…

      Ох уж это расследование!

      Первым свидетелем лорда Гоуэри стал жокей, оставшийся в «Лимонадном кубке» третьим в двух-трех корпусах сзади от Урона. Двадцатилетний круглолицый Чарли Уэст обладал неплохими задатками, не соединявшимися, однако, с самодисциплиной. Он был слишком высокого мнения о себе и считал, что соблюдать правила должны все, кроме него самого.

      Внушительные интерьеры Жокей-клуба на Портман-сквер и вся атмосфера расследования, похоже, произвели на него сильное впечатление. Он неуверенно вошел и застыл там, где ему было велено находиться, – у края стола стюардов, слева от них и, значит, справа от нас. Он смотрел в стол и за все время поднял глаза раз или два. Он так и не взглянул ни на Крэнфилда, ни на меня.

      Гоуэри спросил его, помнит ли он, как складывалась скачка.

      – Да, сэр, – прошелестел он.

      – Говорите громче, – раздраженно бросил Гоуэри.

      Стенографист встал со своего места и передвинул микрофон поближе к Чарли Уэсту. Тот откашлялся.

      – Что же произошло во время скачки?

      – Видите ли, сэр… Рассказать все с начала?

      – Нет нужды вдаваться в незначительные детали, Уэст, – нетерпеливо возразил Гоуэри. – Расскажите нам только о том, что случилось на дальней стороне, на втором круге.

      – Понятно, сэр… Значит, Келли… Точнее, Хьюз, сэр… Так вот, Хьюз, сэр… В общем, он…

      – Уэст, говорите по существу. – Голос Гоуэри резал, как бритва. Шея Уэста побагровела. Он судорожно сглотнул:

      – Там, на дальней стороне, где не видно трибун, на какое-то время, буквально на несколько секунд… В общем, сэр, Хьюз сильно взял на себя…

      – Что он сказал при этом, Уэст?

      – Он сказал, сэр: «О’кей, притормозим, ребята!»

      Несмотря на то что в комнате стояла такая тишина, что можно было услышать, как падает булавка, и все прекрасно слышали слова Уэста, лорд Гоуэри с нажимом сказал:

      – Будьте добры повторить ваши слова еще раз, Уэст.

      – Сэр, Хьюз сказал: «О’кей, притормозим, ребята!»

      – Что, по-вашему, это означало, Уэст?

      – Ну вроде как он не очень старался, сэр… Не очень старался выиграть. Он всегда говорит это, когда берет на себя.

      – Всегда?

      – Ну, иногда…

      Наступило молчание. Затем Гоуэри сказал официальным тоном:

      – Мистер Крэнфилд… Хьюз… Можете задать свидетелю вопросы.

      Я медленно встал с кресла.

      – Утверждаете ли вы на полном серьезе, – с горечью осведомился я, – что в розыгрыше «Лимонадного кубка» я взял на себя Урона и сказал: «О’кей, притормозим, ребята!»?

      Уэст кивнул. Он сильно вспотел.

      – Пожалуйста, отвечайте словами, –