Расследование. Дик Фрэнсис

именно, – согласился лорд Гоуэри. – Вместо этого вы, кажется, отправились на ипподром в Вустер. – В его устах констатация вполне невинного факта прозвучала крайне зловеще. В Вустере тогда выступал молодой жеребчик, которого Крэнфилд хотел посмотреть в деле. Что касается Урона, то у него была уже устоявшаяся репутация звезды, и в тренерском присмотре он не нуждался.

      Снова погас свет. Снова толстяк занял место у экрана и, вооружившись указкой, ткнул в жокея Келли Хьюза в черном камзоле с белыми шевронами и черном картузе, в которых он обычно выступал на Уроне. Эта скачка складывалась совершенно не так, как «Лимонадный кубок». Я возглавил скачку со старта, затем где-то на половине дистанции отошел на третье место, чтобы дать лошади чуть передохнуть, а вперед вышел только после последнего препятствия, энергично работая хлыстом и вовсю «качая» поводьями.

      Фильм кончился, вспыхнул свет, и в зале повисло тяжкое укоризненное молчание. Крэнфилд нахмуренно уставился на меня.

      – Вы, надеюсь, не станете отрицать, Хьюз, – иронически проговорил лорд Гоуэри, – что на сей раз вы воспользовались хлыстом?

      – Не стану, сэр, – согласился я. – А что это была за скачка?

      – Последняя скачка третьего января в Рединге, – раздраженно ответил он. – Не делайте вид, что вы этого не знаете.

      – На пленке действительно была последняя скачка того дня в Рединге, сэр. Но Урон в ней не участвовал. В ней выступал Скиталец. Как и Урон, он тоже принадлежит мистеру Джесселу, и потому я на них выступаю в одном и том же черном камзоле. Кроме того, у обоих лошадей общий производитель, поэтому они весьма похожи. Но на этой пленке Скиталец, который, как вы могли убедиться, прекрасно реагирует на хлыст, даже если им только помахать.

      Воцарилось гробовое молчание, которое нарушил, покашляв, Крэнфилд:

      – Хьюз прав. Это действительно Скиталец.

      Не без удивления я подумал, что он сообразил это, только когда я указал на ошибку. До чего же легко люди верят в то, что внушают им другие.

      Собравшиеся стали перешептываться. Я не вмешивался: пусть разбираются сами.

      Наконец лорд Гоуэри осведомился:

      – Где тут у нас журнал с результатами скачек?

      Человек, сидевший ближе всех к двери, поднялся и вышел. Вскоре он вернулся с журналом. Лорд Гоуэри открыл его и вперился взглядом в страницу с результатами скачек в Рединге.

      – Судя по всему, – мрачно изрек он, – мы ошиблись с пленкой. Урон выступал в шестой скачке, а, как правило, она последняя на редингском ипподроме. Но в тот день состоялась дополнительная, седьмая, скачка с участием молодых лошадей. Скиталец выиграл седьмую скачку. Произошла вполне объяснимая накладка.

      Я бы назвал эту накладку совершенно необъяснимой и даже преступной, но вслух не сказал ничего, полагая, что это вряд ли мне поможет.

      – Не могли бы мы, сэр, – вежливо осведомился я, – посмотреть правильную пленку – ту скачку, которую выиграл Урон?

      Лорд Гоуэри прокашлялся и промямлил:

      – Мне кажется… Ее вроде бы у нас сейчас нет. Впрочем, – быстро поправился он, – она нам не нужна.