Хор больных детей. Скорбь ноября. Том Пиккирилли

тарелки и стаканчики и выкладывает на стол. Хотелось бы знать, почему ей так хочется поиграться в домашнее хозяйство именно со мной? Мы несколько лет были любовниками, и она никогда так себя не вела. Почему она не пошла на пикник с детективом?

      Появление Евы явно повлияло и на Лили. У глаз заметны тревожные морщинки, но улыбается она легче и естественнее. Волосы больше не убраны в тугой пучок, и она уже не надевает одежду в несколько слоев, хотя в такую жару на ней джемпер. На Лили нет очков, и она слегка подрумянила щеки. Похоже, она и спит глубже, хотя, возможно, не так долго. Под глазами легкая синева, которую я нахожу до странности возбуждающей.

      – Ну как, наш частный детектив хоть что-то нашел? – спрашивает она, будто совсем не знакома со Стилом.

      – Полагаю, у него есть кое-какие зацепки.

      – Правда? Тогда это неплохо для нас. Надеюсь, за прошедшее время он накопал какую-то информацию. И что за зацепки?

      – Толком не знаю. Может, он нашел данные о том, откуда она родом и как здесь очутилась.

      Лили оживляется, но, похоже, услышанное ее не слишком заботит. Или она знает, что я лгу, или думает, что Стил кормит меня фальшивой информацией, чтобы оставаться в округе Поттс с ней. В любом случае это ее не особенно беспокоит.

      – Как поживаете вы с Евой?

      – Очень хорошо. Мне нравится ее общество. Я была… одинока в последнее время, а теперь это не так. Она стала большим утешением.

      – Надо ли нам официально все узаконить?

      – Узаконить? Наверное, не совсем поняла, – отрывается она от раскладывания еды.

      – Патронажное воспитание.

      – Нет, – резко отвечает Лили, не оставляя места для споров. – Хочешь отдать ее в руки социальных работников? Ни в коем случае. Бедняжка уже потерялась, и кто знает, через что еще ей пришлось пройти. Не нужно доверять ее системе.

      Лили раскладывает картофельный салат по трем тарелкам и аккуратно кладет на каждую початок кукурузы. В этом столько материнского чувства, сколько она способна вложить, и она наслаждается каждой минутой. Для Евы еще наливает стакан молока.

      – Есть проблемы?

      – Какие проблемы ты имеешь в виду?

      – Любые. Есть проблемы?

      – Нет. Никаких.

      – Она наконец заговорила? – спрашиваю я.

      Ева продолжает полностью нас игнорировать. Лили приходится на минуту задуматься, пока она агрессивно и печально грохочет по столу мисками с макаронным салатом. Ей явно хочется, чтобы я дотянулся до нее и погладил по плечу, но я этого не делаю.

      Наконец Лили поднимает на меня взгляд и говорит:

      – Она иногда бормочет. Во сне.

      – Что она говорит?

      – Кто знает? Это просто невнятное бормотание. Хочешь вина?

      – Давай.

      Из корзины достаются два пластмассовых стакана и бутылка кьянти, стоявшая в контейнере со льдом. Лили разливает вино, и мы сидим, попивая кьянти и глядя друг на друга. Я думаю о плоском камне и о том, что могло бы произойти, если бы я отвел Еву