Хор больных детей. Скорбь ноября. Том Пиккирилли

сомнения, – говорит он.

      Нам обоим не терпится прекратить разговор и наконец заняться делом.

      – Приятно иметь дело с человеком, который ясно выражает свои мысли. Спасибо за разговор. Хорошего вечера.

      Снова поворачиваюсь к нему спиной. Если он собирается перейти к действиям, сейчас самое время.

      Как по команде, его массивный кулак опускается на уровень колен, целясь мне прямо по почкам. Я дергаюсь вперед, разворачиваюсь, а он при ударе так подается вперед, что едва не падает. Он сильный, но неуклюжий, и мне не избавиться от ощущения, что все происходящее срежиссировано по причине, которой я не могу понять.

      – Ладно, – говорю я, – давай посмотрим, кто кого.

      Он делает резкий удар левой, от которого я ускользаю, но он уже бьет правой, попадая мне в челюсть – туда, где как раз проходит нервный пучок. По всему лицу вспышка дикой боли, а перед глазами появляются огненные пятна. Я отклоняюсь, и он опять наносит удар левой, задевая висок.

      Опускаюсь ниже, и он думает, что я пытаюсь схватить его за яйца. Прикрывает пах руками, и тут я выдергиваю ножик у него из-за пояса и подношу к его лбу. Прямо у линии волос делаю маленький надрез, и кровь немедленно начинает заливать лоб и глаза.

      Подходит второй байкер и говорит:

      – Я брат Лотти Мэй.

      Я ему верю. Он проходит мимо меня, не говоря ни слова, нежно обнимает ее за талию и поднимает.

      Она всхлипывает и икает.

      – Клэй, я все испортила. Я была готова. Он меня не хотел. Я пыталась. Прости.

      – Тебе надо держаться подальше от этих сумасшедших старух и их дел, Лотти Мэй.

      – Это и наши дела.

      – Больше нет.

      Он усаживает сестру на свой Харлей, где она бессильно наваливается ему на спину. Через несколько секунд их уже нет. У Дарра продолжает течь кровь, он трясется, рычит и слепо кидается на меня. Я беру его за запястье и веду внутрь, где рядом с телефоном есть аптечка. Накладываю на него лейкопластырь и отправляюсь домой, все еще чувствуя проклятый водочный привкус буравчика.

      ВЕЛЬМА КУТС С ХМУРЫМ видом сидит на пне сикомора, рядом со своей хибарой. У ее ног прыгают одноглазые тритоны и шебуршат бескрылые летучие мыши. В кулаке она крепко сжимает изогнутый нож. Даже отсюда слышно, как булькает черная жидкость в ее медном котле.

      – Ты пришел, чтобы все исправить? – спрашивает она.

      – Зависит от того, нужны ли тебе по-прежнему взносы в семенной фонд.

      – Не смешно, детка. Так магия сработает лучше всего.

      – Если верить твоим словам. Но буря закончилась.

      – Это ты так думаешь, – насмешливо говорит она, издавая пофыркивающие звуки, похожие на сдерживаемый смех. – Но если бы ты впрямь верил в то, что все кончилось, ты бы сюда снова не пришел. Мертвецы не успокоились, они собираются причинить много несчастий. Зло не спит.

      – Конечно.

      – Ладно, ты все-таки не так уж глуп.

      – Не так уж, – соглашаюсь я.

      – Приходят призраки. Они уже в воздухе. Их невозможно остановить не принеся даров.

      Мы еще какое-то время наслаждаемся хорошей