Темный карнавал. Рэй Брэдбери

поймал его на руки.

      Тимоти был бледен, его трясло. И из губ его сразу же вырвался не принадлежащий ему голос:

      – А это Сеси! А это Сеси! – пропищал голос. – Сеси! Милости прошу всех ко мне! Наверху, первая комната слева!

      После этого голос принялся заливисто хохотать, а Тимоти тщетно пытался побороть этот смех губами и языком.

      Все хохотали. Эйнар посадил Тимоти на пол. Как только толпа родственников потянулась наверх, в комнату Сеси, чтобы поздравить ее, Тимоти прорвался сквозь многолюдную темноту и распахнул входную дверь. Мама с тревогой окликнула его.

      Еще один взмах крыльев – и обед отдан холодной земле.

      – Я ненавижу тебя, Сеси, ненавижу!

      Тимоти катался по сену в темном сарае и горько рыдал. Потом затих и просто лежал без движения. До тех пор, пока из кармана рубашки, из спичечного коробка, служившего ему убежищем, не выполз его паук Спид. Спид прополз вдоль всей руки Тимоти, затем обследовал его шею до уха, а потом влез в само ухо, чтобы пощекотать его изнутри.

      Тимоти потряс головой.

      – Ну, хватит, Спид. Не надо.

      Когда робкое щупальце добралось до барабанной перепонки, Тимоти вздрогнул.

      – Хватит уже, Спид! – Тимоти почти перестал рыдать.

      Паук спустился по его щеке, занял позицию под носом, заглянул в ноздри, словно хотел разглядеть его мозг, а затем перелез на кончик носа, уселся там на корточки и уставился на Тимоти своими изумрудными глазами – и смотрел до тех пор, пока Тимоти не разобрал смех.

      – Да уйди же ты, Спид!

      В ответ паук спустился к его губам и в шестнадцать легких движений зигзагообразно заклеил ему рот серебряными нитями.

      – Мммммм, – промычал Тимоти.

      Зашуршав сеном, Тимоти приподнялся и сел. Земля светилась в лунном свете после дождя. Из дома доносилась приглушенная перебранка – там играли в «Свет мой, зеркальце». Для этой игры к стене ставили огромное зеркало. А затем в его темной мути с воплями выявляли тех, чьих отражений нет, не было и не будет никогда!

      – Что будем делать, Спид? – Паутина на губах порвалась.

      Спид свалился на пол и стремительно побежал к дому, но Тимоти поймал его и вернул в карман рубашки.

      – Ладно, Спид. Пошли обратно. И будем веселиться, несмотря ни на что.

      Когда Тимоти проходил мимо платана, сверху на него спланировал зеленый тент и придавил его к земле ярдами шелка.

      – Дядя Эйнар!

      – Тимоти… – Крылья расправились, вздрогнули и снова сложились с барабанным стуком.

      Тимоти почувствовал, как Эйнар подхватил его чуть ли не одним пальцем и посадил к себе на плечо.

      – Не расстраивайся, Племянничек. Каждому – свое, и каждый – за себя. Уж кто-кто, а ты в лучшем положении, поверь мне. Ты по-настоящему богат. Мы – что? Для нас мир уже мертв. Мы так много видели, что все слилось для нас в один цвет, и этот цвет – серый. Все лучшее, что может дать жизнь, – у вас, у тех, кто меньше прожил. Цена за унцию такой жизни выше, Тимоти, помни об этом.

      Начиная с полуночи Дядя Эйнар таскал его по дому из комнаты в