Темный карнавал. Рэй Брэдбери

удивленно сказала она, – ну и дела. – Она задумалась. – Да нет, ерунда. Ничего она не двигается. По-моему, это просто оптическая иллюзия. А на самом деле это кожа перемещается по кости. А не наоборот. Вот, видишь? – Она продемонстрировала.

      – Слава богу, у тебя тоже скользит, – с облегчением вздохнул он, – а то я начал волноваться.

      – Насчет чего?

      Он похлопал себя по ребрам.

      – Ребра. Представляешь, у меня ребра идут не до самого низа – а прямо вот здесь кончаются. А некоторые вообще какие-то странные – как будто торчат в воздухе!

      Кларисса сложила руки под изгибом своей маленькой груди.

      – Ну, ты даешь. Это же у всех людей ребра заканчиваются вот здесь. А те, коротенькие – это плавающие ребра.

      – Понятно, будем надеяться, что они не заплывут куда не надо, – натужно пошутил он.

      Он вдруг захотел, чтобы Кларисса ушла. Как она смеет насмехаться над важными открытиями, связанными с его телом?

      – Собственно, я уже в порядке, – сказал он, – спасибо, что зашла, дорогая.

      – Всегда пожалуйста, – она поцеловала его и потерлась своим маленьким розовым носиком о его.

      – Боже правый! – Он коснулся пальцами своего носа, затем ее. – Ты знала, что носовая кость проходит только вот здесь, а весь остальной нос – один сплошной хрящ?

      Кларисса поморщила свой хрящ.

      – Ну и что такого? – сказала она, уже уходя (вернее, утанцовывая).

      Харрис почувствовал, как все впадины и резервуары на его лице заливает волна пота, и весь этот соленый прилив стекает по щекам вниз. Следующими на повестке дня были спинной мозг и позвоночный столб. Он принялся нажимать на свои позвонки – примерно так же, как нажимал на кнопки для вызова посыльных, которые были в его рабочем кабинете. Однако путем нажатия на «кнопки» позвоночника мистеру Харрису удалось вызвать лишь собственные страхи и фобии. Они будто разом выскочили из миллиона дверей в его мозгу с одной только целью – сбить его с толку и напугать. Его позвоночник вдруг показался ему ужасно костлявым. Как только что съеденная рыба на фарфоровой тарелке, от которой остался один скелет. А кроме того, Харрис нащупал там какие-то маленькие круглые бугорки.

      – О господи… – От волнения у него начали стучать зубы.

      «Боже всесильный, – подумал он, – как я мог прожить столько лет и ни разу не подумать об этом? Жить и не осознавать, что внутри у тебя находится СКЕЛЕТ! – Он посмотрел на свои пальцы – они подрагивали, как изображение на экране старого кинофильма. – Как это возможно, что мы всю жизнь воспринимаем себя как должное? И никогда не задаемся вопросами о своем теле и его внутреннем существе?»

      Скелет… Для нас это нечто, собранное из белоснежных, твердых сегментов, страшно противное, высохшее, хрупкое, с дырками вместо глаз, с черепом вместо лица и с болтающимися пальцами. Нечто, которое, покачиваясь и дребезжа, висит, прихваченное цепочкой за шею, в затянутых паутиной шкафах. Или валяется в пустыне – успев развалиться на части – гладкие, словно игральные кости!

      Он