Немое кино без тапера. Святослав Тараховский

овраге, за гаражами, в асбоцементной трубе, сваленной туда когда-то широкими на чужое добро строителями коммунизма. За долгое послесоветское время в этой ставшей логовом трубе родилось не одно поколение закаленных бродячих псов. Матери-суки, готовясь к родам, натаскали туда тряпья и палок, так что интерьер роддома, в котором собаки появлялись на свет, был вполне себе ничего и даже уютным. Зимой, если в трубу не задувал ветер и если выводок сбивался в кучу, в ней было чуточку теплее, чем на улице, зато летом – чуть прохладней, чем под открытым солнцем, и все-таки не так донимали дожди. Вместе с ним на свет появились семь его сестер и братьев; половина умерла от недокорма, из оставшихся четверых он вырос самым сильным и умным. Сука-мать вылизывала и лелеяла его прилежней остальных; вероятно, потому, что он более других был похож на своего отца, с которым в тот памятный для нее осенний день она сошлась за помойкой не просто так, а по взаимной любви. Ее избранник был могучим и продвинутым представителем породы немецких овчарок; он покорил ее сердце тем, что в драке, как настоящий мужчина, разогнал всех других, настырных и беспородных, сбежавшихся со всей округи претендентов на ее цветущую плоть. Правда потом, отозванный разоравшимся хозяином, он, совсем как у людей, бросил ее вместе с зародившейся в ней жизнью, и больше она никогда его не видела, но похожесть на него мальчишки щенка согревала ей сердце.

      Когда Шайтан повзрослел, стало очевидно, что в его предках не только немецкие овчарки, что дали ему ум и стать, но по материнской линии и охотники-легаши, от которых он унаследовал тонкий нюх и слух, а также наверняка терьеры, что проявилось в его характере, независимом, боевом и дерзком. Взятые вместе, эти превосходные качества позволили ему именоваться среди жильцов дома номер семь, во двор которого он, возмужав, определился, не просто дворняжкой, но именно двортерьером. Когда он впервые услышал про себя такое серьезное определение из уст молоденькой, дымившей тонкой сигаретой хозяйки благородной шелти, с которой очень хотел познакомиться, он слегка загордился. Потому что уже усвоил, какое большое значение люди придают породам, как своим, человечьим, так и собачьим. Он часто слышал во дворе, что русский, например, лучше хохла, таджика или еврея или что, например, ротвейлер лучше пуделя, таксы или болонки, но почему и чем одни существа лучше других, он никак не мог понять. Разве «больше, сильнее и даже красивей» означает «лучше»? Лично его все собаки, как и люди, интересовали одинаково, за исключением только тех, что были бездушными и тупыми.

      Вообще-то он многому научился за полтора года своей собачьей жизни. Например, переходить улицу. Раньше бегал как полный дурак туда-сюда между машинами и совсем не слушал осторожную мать; до тех пор, пока весенним днем под колесами не погиб братишка, такой же отвязанный и бесшабашный, как он сам. Красные дымящиеся кишки выскочили из брата, как из лопнувшего арбуза и как хорошее наглядное пособие сразу и навсегда просветили мозги. С того дня Шайтан поумнел и старался пересекать улицу только вместе с людьми, когда они стайкой летели на зеленый