Медальон Распутина. Наталья Александрова

так выпучены, что и не разглядеть.

      – Ну да. – Данилов подошел ближе. – Молодая и прежде была ухоженная, за собой следила. Ну, там процедуры разные для кожи. Мышцы, опять же, не дряблые, развитые, стало быть, фитнесом занималась или другим каким-то полезным спортом. Не бедная, в общем, женщина, не бомжиха какая-нибудь.

      – Так что там с одеждой? – повторила Дуся.

      – А вот с этим совсем плохо. Из вещей при ней было только то, что на ней… то есть только это.

      С этими словами эксперт протянул Дусе пластиковый пакет, сквозь который просвечивало лиловое и желтое.

      – Ну-ка, ну-ка… – проговорила Дуся и вытряхнула содержимое пакета на стол.

      Перед ней было платье – лиловые ирисы на желтом фоне.

      – Не по сезону платьице! – протянул Лебедкин.

      – Петя! – окликнула его напарница. – Это же оно! То самое платье! Ты не узнаешь?

      Лебедкин еще раз взглянул на платье, потом повернулся к Дусе:

      – Да нет вроде…

      – Я хочу сказать, что мы установили ее личность! Это то самое желтое платье, в котором была на фотографии жена Херувимского! Желтое платье в лиловых ирисах!

      На лице Лебедкина ничего не отразилось.

      Ну да, эти мужчины никогда не замечают мелочей. И даже Петька, хороший оперативник, а вот поди ж ты! Фотографию, может, он и заметил, но платье точно не запомнил. Да что там, среднестатистического мужчину утром спросишь, в каком платье его жена вчера с ним в ресторане была, – он и то не вспомнит.

      Данилов фыркнул.

      – Ты уверена, что платье то самое? – спросил Лебедкин.

      – Очень похоже. Что еще на ней было?

      – Да ничего не было. – Данилов пожал плечами. – Одно только платье на голое тело – ни белья, ни колготок, ни обуви…

      – Странно… – пробормотал Лебедкин, – значит, задушена, одевал явно убийца – не сама же она платье на голое тело нацепила…

      Дуся с Даниловым понимающе переглянулись. Всем было известно, что капитан Лебедкин буквально бредит специфическими преступлениями. Везде ему мерещатся маньяки, да не простые, а серийные.

      Начальство за это капитана сильно не любило, хотя была в прошлом у него пара-тройка блестяще раскрытых дел. Но на эти дела приходилось втрое больше промахов и ошибок, а ведь всем известно, что, если дело резонансное раскрыто – то начальство пожинает его плоды, а вот если случилась ошибка или висяк – то виноват всегда стрелочник, то есть капитан Лебедкин.

      Тут, как ни странно, Дуся с начальством была не то чтобы согласна, но в какой-то мере признавала его правоту. Уж больно противным становился Петька, когда его одолевала очередная идея насчет маньяка. Дуся же здраво считала, что нужно расследовать конкретное преступление, то есть выполнять свою непосредственную работу, а не углубляться в серийные дебри.

      Пока собирались звонить Херувимскому, он позвонил сам и грозно осведомился, как там обстоит его дело.

      – Вот как раз есть подвижки! – ляпнул рассердившийся Лебедкин. – Жену вашу нашли, приходите на опознание.

      – Ты