Восемнадцать капсул красного цвета. Владимир Корн

поспит, – подумал он. – Ничего изменить уже нельзя».

      Он все же попытался прощупать пульс на виске, на шее, на запястье, – безрезультатно. Рука Кошелева, еще не закоченевшая, безвольно откинулась в сторону, когда он ее отпустил, задела Егора, и тот открыл глаза. Пока Глеб подбирал нужные слова, чтобы сообщить ему самое неприятное известие из всех, что только существуют, – известие о смерти близкого человека, мальчишка посмотрел на деда и понял все сам. Взглянул на Чужинова, и Глеб кивнул:

      – Мужайся, Егор, – только и сказал он.

      Глаза у мальчишки блеснули слезами, но он справился, сильно прикусив губу, и только шмыгнул носом.

      Егор осторожно положил руку деда на грудь, погладил ее:

      – Глеб, деда ведь мы не смогли бы спасти?

      – Нет, – покачал головой Чужинов.

      «Наверное, нет. И все же, вероятно, стоило рискнуть. Возможно, не прав он был, настаивая на том, что беда пришла для всех сразу, и где-нибудь совсем рядом все осталось по-прежнему. Или не совсем по-прежнему, но там люди, много людей, и среди них есть врачи».

      Перед тем как положить в неглубокую могилу тело Кошелева, Глеб вынул из его карманов документы, пистолет и снял с руки часы. Протянул их Егору:

      – Возьми, память о деде останется.

      Тот взял, но надевать не стал, спрятав в карман джинсовой куртки.

      – Попрощайся с дедом. – И Егор послушно присел рядом с телом Кошелева.

      – Стрелять приходилось?

      Егор кивнул:

      – Да, из «марголина»[13]. И еще из «макарова», но совсем немного.

      – Отец тоже военный?

      Егор снова кивнул:

      – Майор.

      – А Андрей Владимирович? – Глеб взглянул в сторону невысокой могилы, где в изголовье был воткнут наспех сооруженный крест.

      – Генерал-майор.

      «Вот они-то и воспитывали тебя мужчиной», – подумал Чужинов.

      – Значит, так, смотри и слушай внимательно. У этого пистолета, в отличие от пээма, предохранитель снимается вверх. Видишь красную точку?

      Перед тем как отдать вальтер мальчишке, Глеб внимательно его осмотрел, вынув обойму и сняв затвор. Пистолет оказался в превосходном состоянии. И еще, он не ошибался: калибр у пистолета действительно был мал, пять и шесть миллиметра, или двадцать второй. Словом, то, что называется «мелкашка». Патрон кольцевого воспламенения с безоболочечной пулей, больше всего подходящий для охоты на мелких грызунов. В детстве они с пацанами мастерили самоделки под такой патрон. Ничего сложного: две трубки, вложенная одна в другую, болт и резинка от велосипедной камеры. Его друг даже ладонь себе прострелил, слишком ненадежная конструкция.

      Ну и позже приходилось иметь с такими патронами дело: со снайперской винтовкой, разработанной на основе биатлонной. Но она так, против собачек и людей, не защищенных бронежилетами, на дистанции тридцать – сорок метров. Собачкам, и не каким-то там дворовым цепным

13

«Марголин», пистолет Марголина – самозарядный малокалиберный пистолет для спортивной стрельбы.