Одержизнь. Анна Семироль

Выражайтесь, пожалуйста, понятным языком. – В голосе Вероники звенит металл. – Вы сейчас говорите не с медиком.

      – Фиксировать ребёнка во время приступа, поить успокоительными травами. Возможно, давать ложку крепкого алкоголя или обливать холодной водой, если приступ затянется, – скучно перечисляет Ламонтань.

      Вероника резко поднимается из кресла:

      – Благодарю вас, месье. Вы очень внимательны ко мне и моей дочери. Я высоко это ценю. Спасибо вам за визит, не смею более задерживать.

      Туфли на низком каблуке мерно отстукивают по паркету. Вероника покидает отцовский кабинет первая. Придерживает дверь, ожидая, пока выйдут визитёры.

      – Ганна вас проводит. Ещё раз благодарю. До свидания, месье Ламонтань. До свидания, месье Шабо, – сухим, официальным тоном прощается молодая женщина.

      Когда за докторами закрывается входная дверь, Вероника бегом бросается в комнату дочери. Амелия и Жиль стоят у окна, молча провожая визитёров оттопыренными средними пальцами на руках.

      – Жиль! – возмущённо восклицает Вероника. – Ты чему её учишь?!

      – Это лучше, чем то, что она им собиралась в окно выставить, – усмехается младший брат.

      Они с Амелией перемигиваются, и Жиль добавляет:

      – Вот так вот.

      – Мам, я не люблю глупых людей! – выкрикивает Амелия и тут же получает от Вероники лёгкий шлепок по губам.

      – Эти глупые люди тебя спасали не раз!

      – Веро, они её предлагали холодной водой обливать. Это нормально? – спрашивает Жиль, сложив руки на груди.

      – Ты подслушивал?

      – Не он, а я! – вопит девчонка.

      Вероника оттаскивает её от окна, шлёпает по попе. Амелия хнычет, вырывается, но мама держит крепко.

      – Ну хватит! – не выдерживает Жиль. – Ты чего творишь-то? Веро!

      Рука разжимается, обиженный ребёнок ныряет под кровать, откуда оглашает комнату басовитым рёвом. Вероника упирает кулаки в бока, и теперь уже достаётся Жилю:

      – Вот не лезь, пожалуйста! Раньше надо было вмешиваться! Где ты был, когда я выслушивала от врачей ужасные бредни? Вот теперь помолчи, сделай милость!

      – Где я был? А ты меня позвала? – возмущается брат, с трудом сохраняя видимость спокойствия.

      – А ты не догадался прийти? Или дела семьи и тебя не касаются уже?

      Вероника не замечает, что почти кричит. Всё, что владеет ею сейчас, – всепоглощающее чувство одиночества, обиды и собственной беспомощности перед бедой. И всё это она изливает на голову младшего брата, не в силах остановиться:

      – Жиль, мы уже почти год семья! Это хоть что-то для тебя значит, скажи? Мне кажется – ни-че-го! Ты не носишь одежду, которую я тебе подбираю, ты избегаешь ходить в гости со мной! Ты пропадаешь непонятно где, возвращаясь только поесть! Иногда и ночи где-то проводишь! Тебе вообще есть до нас дело? До меня, до Амелии? Мне помощь нужна, мне нужно плечо, на которое можно опереться! Мы с Ганной вдвоём тащим на себе стирку, уборку, готовку, походы за продуктами, занятия с ребёнком! Даже ремонт дома