Мой суженый, мой ряженый. Татьяна Бочарова

и ей захотелось оказаться подальше.

      – Любань, давай махнемся. Я к окну, у меня голова со вчерашнего дня трещит.

      – Пожалуйста. – Люба озорно глянула на Санька, пожала плечами и встала.

      – Я тоже пересяду, – тут же заявил тот, передвигаясь вслед за Женей.

      – Что, и у тебя с головой непорядок? – съязвила Люба.

      Девчонки напротив весело пересмеивались и шушукались. Санек оставил вопрос без внимания, наклонился поближе к Жениному уху и шепотом спросил:

      – Ты позавтракать-то успела? Хочешь пирожок с курагой?

      – Нет, спасибо. У меня и так в горле пересохло.

      – У меня есть минералка. Достать?

      – Ну давай, – согласилась Женя.

      Санек вытащил из рюкзака бутылку, открыл и разлил в пластиковые стаканчики. Хватило на все купе.

      – За отъезд, – провозгласила Люба, поднимая свой стаканчик.

      – А мы действительно тронулись! – закричала Наташка. – Смотрите, перрон движется.

      За окнами действительно медленно плыла платформа. В дверях показалась румяная физиономия Насти.

      – А вот и я. Не ждали?

      Компания дружно пила минералку.

      – Эх, – мечтательно протянула Люба, глядя на мелькающие за окном киоски. – Сейчас бы сюда пивка.

      – Всеволод Михалыч запретил, – тут же встряла Настя.

      – Подумаешь! – Люба пренебрежительно хмыкнула и заговорщицки подмигнула Саньку. – Сейчас отъедем подальше, и можно будет смотаться в вагон-ресторан. Возьмем там пару банок, ничего страшного не случится.

      – Любаня, не нарушай дисциплину, – строго проговорила Женя.

      Она понемногу приходила в себя от бешеного бега. Головная боль утихла, на душе стало спокойно и хорошо. Свершилось – они едут! Через семь часов она увидит Питер, в котором была лишь один раз в жизни, когда ей исполнилось пятнадцать. Они ездили туда с отцом и Ингой незадолго до его смерти. Женя до сих пор помнила свой восторг, когда она увидела гранитную набережную Невы, ее свинцовые воды под таким же небом, графически четкие силуэты зданий, наполненную воздухом ширь Дворцовой площади.

      Ее охватила эйфория. Даже сидящий рядом Санек больше не раздражал ее, наоборот, она почувствовала к нему нежность и благодарность. И тут она вспомнила свой сон. Что за галиматья ей привиделась? Будто она выступает на конференции одна, без Столбового. И опять этот Карцев! Где он, кстати? Посмотреть бы на него хоть краем глаза.

      Женя осторожно поднялась со скамейки.

      – Ты куда? – тут же спросил Санек.

      – Я сейчас вернусь.

      – Постыдился бы задавать девушке такие вопросы, – фыркнула Люба. – Сначала напоил ее водой, а теперь интересуется. Не может же она тебе признаться, что идет в туалет.

      Санек слегка покраснел и промолчал. Женя вышла из купе в коридор. Там было неожиданно прохладно. Она поежилась, поплотней запахнула вязаную кофту, раздумывая, в какой стороне искать Карцева, и, поколебавшись, двинулась в голову вагона. Интуиция ее не подвела: тот сидел во втором