Мой суженый, мой ряженый. Татьяна Бочарова

что намерен сразу после Нового года показать ее работу одному из коллег по университету. Это значит, что нужно пахать весь декабрь напролет, не поднимая головы.

      – Значит так, – прервала ее размышления Люба, – вы ее не слушайте, Всеволод Михалыч. Никуда она не уйдет, поедет с нами как миленькая.

      – С каких это пор ты за меня решаешь? – недовольно проговорила Женя.

      – С таких! Только дурак откажется от того, что тебе предлагают. Давай хоть кого спросим, вон, Анжелку, например. – Люба кивнула в сторону хорошенькой и застенчивой Анжелы Бабченко.

      – Да брось ты! – Женя поспешно дернула ее за рукав. – Оставь человека в покое.

      Люба пожала плечами.

      – Не хочешь – пожалуйста, можем кого-нибудь другого спросить. – Она пошарила глазами по залу. Взгляд ее наткнулся на Карцева, который с отсутствующим видом направлялся к окну. – Его! Он у нас глупей всех.

      – Перестань! – прошипела Женя, но Люба, весело смеясь, уже шагнула вперед.

      – Эй, Карцев! Иди сюда, дело есть.

      Тот остановился и вопросительно поглядел на нее.

      – Какое дело?

      Кажется, это были первые слова, которые Женя услышала из его уст – до этого в ее присутствии он только пел или молчал.

      – Иди сюда, говорю, – велела Люба.

      – Обойдешься, – холодно проговорил Карцев. – Я и отсюда неплохо слышу. – Лицо его, как обычно, выражало угрюмость и неприветливость.

      – Ладно. – Люба улыбнулась. – Скажи, ты поедешь в Петербург выступать? Там фестиваль хоров, как раз под Новый год. Поедешь или нет, признавайся!

      – Не знаю. – Он неопределенно пожал плечами, подумал секунду, а потом добавил: – Поеду, наверное.

      – Вот видишь! – Люба победоносно оглядела Женю. – Даже Карцев поедет! Даже он!

      Ей стало неловко и противно. И зачем Любка издевается над парнем? Будто он действительно полный отстой, которого никто за человека не считает. Она посмотрела на Карцева и виновато улыбнулась. Тот никак не отреагировал, лицо его осталось непроницаемым и отчужденным.

      Было ясно, что Любины слова его ни малейшим образом не задели и ему на них наплевать с высокой колокольни, равно, как и на Женино сочувствие.

      – Это все? – язвительно произнес он. – Можно идти?

      – Иди, свободен. – Люба шутливо помахала ему рукой.

      Карцев молча повернулся и продолжил свой путь.

      – Зачем ты так? – с укором проговорила Женя.

      – Правда, Люба, зачем? – поддержал Лось. – Мне казалось, у нас в хоре все друг к другу хорошо относятся.

      – К нему никто хорошо не относится, – отрезала Люба и тут же затормошила Женю. – Не увиливай от темы. Главное мы выяснили: если уж такой лох, как Карцев, понимает, что нужно ехать, то тебе и сам бог велел.

      – Хорошо, – тихо сказала Женя. – Хорошо. Я поеду.

      Она удивлялась самой себе. Снова этот Карцев вынудил ее действовать против принципов, и как – без малейших уговоров и усилий, одним своим присутствием! Действительно, Женя просто не могла не согласиться, если он сказал, что едет.