Мой суженый, мой ряженый. Татьяна Бочарова

моего ассистента…

      – Николай Николаевич! – перебила его Женя. «Сейчас или никогда, – стучало у нее в голове, – потом будет поздно и неловко».

      – Да. – В светлых, пронзительных глазах Столбового промелькнуло удивление. – Вы что-то хотите мне сообщить?

      – Я… да… – Женя моментально залилась краской. – Дело в том, что… до Нового года я, возможно, не успею привести материалы в нужную готовность. Возможно. – Она подчеркнула последнее слово.

      – Почему? – деловито осведомился Столбовой.

      – Это глупо, Николай Николаевич. Это так глупо. И мне… мне очень стыдно.

      – Да говорите же! – Он заметно повеселел. Видимо, Женино смущение его не злило, а забавляло.

      – Понимаете, я… хожу в хор, – одним махом выпалила она.

      – В хор? – Лицо профессора вытянулось от удивления.

      – Ну да, в хор. Это занимает совсем немного времени, всего два вечера в неделю. И от дома недалеко. А сейчас, вернее, ближе к Новому году, там ожидается поездка в Петербург. Вы… презираете меня, да? – Женя опустила голову, не осмеливаясь взглянуть на профессора.

      Тот положил мел, легкой, пружинистой походкой сошел с кафедры, приблизился к Жене и сел рядом с ней на скамейку.

      – Почему я должен вас презирать? – Его голос звучал мягко и даже участливо.

      – Потому что… я такая дура. Мне предлагают ехать на конференцию, а я… я…

      – А вы любите классическую музыку, – закончил Столбовой с улыбкой. – Что ж в этом плохого, милая Женя? Нельзя существовать только расчетами и формулами, должно быть что-то для души.

      «Он говорит, как Любка», – с удивлением подумала Женя. Она чувствовала невероятное облегчение. Значит, профессор не сердится на нее и готов отпустить на несколько дней.

      – Я сам очень люблю петь, – признался Столбовой, похлопывая ее по плечу. – И я прекрасно понимаю, что вам необходимы отдых, разрядка. Вы же совсем еще юное существо, а вкалываете, как зрелый научный сотрудник. Конечно, поезжайте куда хотите, мы все успеем. Конференция лишь в конце января, до этого времени можно написать новый учебник или, на худой конец, статью.

      – А как же наши занятия три раза в неделю? – робко поинтересовалась Женя.

      – Что ж, пока отменим это решение. Будем встречаться как раньше, два раза. По правде говоря, вы так плодотворно трудитесь дома, что мои советы в скором времени станут вам без надобности.

      – Что вы говорите, Николай Николаич! – Женя смотрела на преподавателя счастливыми глазами. Его лицо с суховатыми, волевыми чертами под ее взглядом смягчилось, разгладилось.

      – Я знаю, что говорю. Вот увидите, Женя, вас ожидает большое будущее. Только не вздумайте лениться, и все будет в порядке.

      – Ни в коем случае! – горячо пообещала Женя.

      Дома она, прежде всего, поделилась своей радостью с Ксенофонтом.

      – Ксён! Ты представляешь, мне прочат большое будущее! И отпускают в Питер!

      Кот, которого Женя держала в тесных объятиях, недовольно заурчал и сделал попытку схватить ее зубами за руку.