Мой любимый шотландец. Эви Данмор

это все, что видите вы?

      – Да, а еще я предвижу, сколько она будет стоить лет через двадцать.

      Блэкстоун был во всем черном, не считая серого жилета, и снова зачесал волосы назад – видимо, в ожидании респектабельных гостей; на затылке лежали непослушные темные завитки, словно перышки на хвосте у дикой утки. Эта маленькая слабость придала Хэтти смелости, впрочем, как и уверенности в том, что он намеренно ее задирает.

      – Полагаю, пятна краски, нанесенные на холст художником вроде Милле, опровергают ваше утверждение.

      – Какое утверждение? – не понял он.

      – Вы сами говорили, что люди в основном руководствуются комфортом, тщеславием или жадностью.

      Блэкстоун кивнул.

      – Вы запомнили…

      Поцелуй она запомнила тоже и хранила воспоминание о нем в своем теле – оно разлилось огнем по жилам и другим, безымянным местам, стоило лишь Хэтти взглянуть ему в глаза. Нет, это не влечение. Женщин, которых влекут мужчины ниже их по происхождению, ждет самая суровая кара – их считают умалишенными и даже иногда помещают в специальные клиники.

      Хэтти прочистила горло.

      – Люди готовы проехать десятки миль, чтобы полюбоваться на картины прерафаэлитов просто потому, что те прекрасны. Где тут тщеславие или жадность?

      – Туше́, мисс Гринфилд!

      Несколько крошечных шагов – и расстояние между ними исчезло. Она точно сошла с ума, если пытается незаметно вдохнуть его запах, вместо того чтобы спасаться бегством.

      – Скоро все закончится, – заметил шотландец, – я имею в виду реалистическую живопись и даже расплывчатые стили, как у этих французов. Импрессионизм стал началом конца.

      Хэтти нахмурилась.

      – Почему же?

      – Теперь появилась возможность снимать реалистичные изображения более эффективно. Зачем нужны художники, если машина воспроизводит предметы гораздо лучше?

      – Что вы имеете в виду?

      Блэкстоун посмотрел на нее с таким видом, словно она должна была знать.

      – Фотографию.

      Девушка отпрянула.

      – Я с вами не согласна!

      – Отчего же?

      – Фотографический аппарат не способен схватывать эмоции в той же манере, что и кисть!

      Он пожал плечами.

      – Если все сделать правильно, то кто знает?

      Перед мысленным взором Хэтти замелькали застывшие, безжизненные фотографические портреты. Конечно, Блэкстоун думает, что этого достаточно, – ведь он всего достиг сам и выбился из низов не благодаря доблести в битве или на ниве, а на железнодорожных рельсах и в клубах фабричного дыма.

      – У фотографического аппарата нет души, – выпалила Хэтти. – Это всего лишь техника!

      – Кисть тоже инструмент, – напомнил Блэкстоун, – только более примитивный.

      В серых глазах читалось высокомерие, словно он говорил: что вы на это ответите? Блэкстоун наклонился к ней и теперь стоял слишком близко. Дыхание Хэтти участилось. Это уже не смешно!

      – Я так понимаю,