Под открытым небом. Том 1. Александр Станиславович Малиновский

малость, я сейчас!

      Сарайкин продолжал:

      – Ты скажи про братана моего: из Чапаевска что есть нового?

      – Судить скоро будут его, понял?

      – Чего же не понять. Как думаешь, много дадут? – спросил Сарайкин.

      – Ещё бы, судью на улице избить – десяток лет схлопочет, это точно.

      Топорков вышел на берег и запрыгал на одной ноге.

      – Бры… ры… бры… ыы, хорошо как!

      Поднял одежду и стал в ней копошиться, искал папиросы.

      Солнце показалось из-за леса. Лучи его упали и на рыбаков. Стало жарко. Поклёвки пошли реже и Шурка предложил позавтракать.

      Сидя на носу с огромным надкушенным помидором и горбушкой хлеба, Мишка поинтересовался:

      – Я знаю, вы с дедом отводом рыбачите на щук, да?

      – Да, но не на щук, а вообще. Правда, их попадает больше.

      – После раздополья?

      – Нет, наоборот, когда только начнётся ледоход. Большой воды ещё нет, рыба вся жмётся к берегу, вот бреднем её и бери.

      – А как, вода же холодная?

      – Дед к кляче[2], идущей в глуби, прибивает брусок с гнездом, в него вставляют большой, метров шесть, тонкий шест. Этим шестом один человек отталкивает клячу от берега, а другой, который рядом впереди, тянет по течению за привязанную к ней верёвку.

      – А вторая кляча? – допытывался Мишка.

      – А что – вторая? Её тащишь около берега в сапогах.

      – Ловко! – оценил Мишка, – это твой дед придумал?

      – Он говорит, что ещё со своим дедом так рыбачил.

      Перегнувшись через борт, смешно вытянув губы трубочкой, Мишка попытался напиться.

      Шурка помог: чуть качнул лодку, и лицо приятеля по уши ушло в воду.

      Едва откашлявшись, Мишка громко и задорно засмеялся.

      Когда кончил, спросил:

      – Шурк, отводом рыбачить пригласишь?

      – Это ж весной, в апреле, когда зажоры на Самарке пройдут, потом…

      – Ну и что? Я подожду, – сказал бодро приятель.

      – Ладно, – немножко важничая, пообещал Шурка.

      Вороняжка

      Это – ягода не ягода, сорняк не сорняк. Растёт сама по себе. Только взойдёт картошка, она тут как тут. И, начиная первую прополку, иногда можно спутать её с молодой лебедой, когда торчит из тёплой благодатно пахнущей огородной земли всего лишь двумя-тремя листочками. Но не тут-то было, матушка Шурки зорко её высмотрит и после прополки она на равных остаётся рядышком с листочками картошки. Цветёт вороняжка так же неярко, как и картошка. Ягоды её, если с чем-то сравнивать по внешнему виду, когда спелые, может быть, похожи на смородину: такой же величины, тёмно-синие, но мягче и легко в руках мнутся.

      В знойный летний день, когда ещё ни одной ягоды, готовой к употреблению, нет ни в огороде, ни в лесу, вот она вам – мальчишеская утеха и радость: вороняжка. Правда, её зовут часто по-другому: «бзника». Шурка всегда конфузится, когда слышит это слово. Он его не говорит. Недоумевает, почему взрослые: женщины, учителя – все зовут её так.

      А бывает ещё удивительнее: попадаются

2

Клячи – здесь, обычно два небольших кола, с помощью которых тянут бредень