Под открытым небом. Том 1. Александр Станиславович Малиновский

хотел. Он чуть повернулся слева направо в комле, зажав пилу так, что Шурка с большим трудом, торопясь, выхватил полотно и замер.

      – Ко мне! – властно скомандовал Веня и привлёк его к себе. – Надо в сторону уходить, а то сыграет и комлем долбанёт.

      Вагами мужики помогли великану. Он рухнул, обломав при ударе о землю толстые сучья. Накрыл большой муравейник.

      Объявили перерыв. Шурка сладил удочку. Крючки у него всегда были с собой в фуражке, а леску захватил специально. Только пристроил удочку на рогульке, у коряжки, как поплавок – в мизинец сухая куга – медленно пошёл под воду. Шурка привычно дёрнул: на крючке болтался величиной в ладошку карась. Забросил вновь – то же самое. После пятого карасика насадки – безголового слепня – не стало.

      – Сейчас я тебе добуду насадку, – сказал подошедший Венька. – Дай картуз!

      Пока Шурка ловил слепня, пришёл Венька и протянул фуражку:

      – Попробуй на муравьиные личинки.

      Шурка попробовал: такая же поклёвка – и как отмеренный, в ладошку, карасик затрепыхался на траве.

      – Тут кто-то хорошо приманивает, – догадался Шурка, – нормальная рыбалка.

      – Это разве рыбалка… вот в Сибири – это да! – отозвался Венька.

      – А откуда ты знаешь?

      – Дядька мой пишет.

      – Он в Сибири?

      – Да, с сорок первого года. Теперь уже давно освободился.

      – Сидел?

      – Да. Теперь женился, там и живёт.

      – А за что сидел? – допытывался Шурка, вспомнив, как Жабин забрался в дом к Пупчихе.

      – Ерунда, в поле, когда со стана шёл, снял с трактора магнето – поковыряться для интереса. Оно ему и не нужно было.

      По дурости.

      – Ничего себе!

      Много всякого увидел и узнал Шурка на делянках. Поразил один разговор, который он нечаянно услышал. По разным причинам не все уходили ночевать в село. Многие оставались. Спали в шалашах из веток и травы, под огромной, толщиной в четыре Шуркиных обхвата, ветлой. В один из вечеров Шурка пошёл в дальний конец озера посмотреть на уток, слетевшихся туда на зорьке. Ему нравилось за ними наблюдать. Уток почему-то не было, и он решил подождать, присев метрах в пяти от берега у небольшой копны.

      Солнце уже опустилось ниже могучих вязов, росших на той стороне, близко у воды. Его лучи, пробиваясь сквозь листву, освещали задумчивую гладь озера, Шурку вместе с копной и весь берег, томно и разнеженно притихший после жаркого дня. Противоположный берег и гладь воды там, под вязами, были сумрачны и таинственны.

      Слева от Шурки послышались шаги, а потом и голоса. Он узнал говоривших: Аксюта Васяева и Ганя Лужкова! Выглянул было и обомлел: они раздевались, намереваясь, очевидно, купаться.

      – Ох, и красивая ты, Ганя, внаготку, – сказала восхищённо Аксюта.

      – Красивая-то красивая… – задумчиво ответила Ганя. – Красота меня и ухоркала.

      – Как так? – удивилась Аксюта.

      Шурка вновь выглянул и поразился: на берегу стояли две совершенно голые молодые женщины. У него странно