Избранное. Том 2. Александр Станиславович Малиновский

и ваше ружье будет на земле, в пыли.

      Тот, которого назвали Андреем, вдруг весело рассмеялся:

      – Алик, получил?

      – Да… – протянул Алик, – уважай мастера. Он встал и повесил ружье вверх стволами на сучок дверной дубовой сохи.

      Они рылись в рюкзаках и переговаривались.

      – И все-таки, чтобы закончить нашу тему, скажу, Андрей, она талантливая актриса, но нельзя же так… – Он помолчал, очевидно подбирая нужное слово. – Нельзя же делать такие, понимаешь, чикибрики, хоть ты и нравишься многим, включая и главного режиссера.

      – Да, да, понимаешь, в этом есть что-то возрастное, переходное… Пройдет. Но главная роль все равно как будто только для нее написана. Да? А ты почувствовал, какая она партнерша на сцене?

      Шурку прошиб пот. Перед ним были артисты и не какие-нибудь, Шурка сразу понял по манерам, по тому, о чем они говорили и как, настоящие, из серьезного театра. Видеть живых артистов так близко, с ружьями, на бахчах! Разговаривать с ними? Это было как сон. Он стушевался, не зная, как себя вести.

      – Можно же на столике разложить, зачем на земле, – сказал он нерешительно.

      – Ах да, конечно, спасибо. – Андрей поспешил исправить свою оплошность, положив на стол завернутый в марлю кружок черного городского хлеба.

      «Ну охотники-то из них не ахти какие, должно быть», – немного приходя в себя, подумал Шурка.

      – А мы вот без пера, – живо сказал Андрей, – может, еще на вечерней зорьке душу отведем.

      – Как же на вечерней, если вы ночевать не собираетесь?

      – Собираемся. Тебя как звать? – откликнулся Алик.

      – Александром, – неожиданно для самого себя ответил деревянным голосом Шурка.

      – Ну вот, Александр, у нас на кордоне у Репкова машина, а сами мы из Самары, на кордоне и ночуем. Ты нас не бойся.

      – С чего вы взяли, что я боюсь? Я вот думаю: почему вы до сих пор арбуза не просите, – осмелев, сказанул Шурка.

      Алик так громко захохотал, разинув широкий рот и сверкая белыми, безукоризненно ровными зубами, что Шурке показалось: это не очень нормально, будто бы он так сделал специально, чтобы ослепить Шурку белизной своих зубов, или прорепетировал смех на всякий случай.

      – Если угостишь арбузом, покажу и научу, как есть его. Пойдет?

      «Вот нахал, научит есть арбуз… тоже учитель!» – подумал Шурка, но ноги сами его подняли и понесли на арбузные ряды.

      А в спину летел гортанный голос Алика:

      – Александр, для всех надо два арбуза!

      Шурка вернулся к столу с двумя «победителями». Гости уже разложили свои запасы на столе. Непривычно для Шурки крепко пахло копченой колбасой; о ней он только слышал, но никогда не ел. Он вообще не мог вспомнить, когда ел обычную колбасу, а тут такие запахи.

      Андрей, взглянув на Шурку, отрезал солидный кусок колбасы и положил перед ним:

      – Мы попробуем твоих арбузов, а ты нашу еду.

      Шурка смотрел на его руки и думал: «Как у деревенского мужика, только очень чистые. Интересно, откуда он родом, может, родители, как у меня, – деревенские?»

      – Я