Избранное. Том 2. Александр Станиславович Малиновский

в Лаптаев переулок играть в разные игры.

      Климановых, хозяев крайнего дома в переулке, давно уже никто не знал, с коих пор звали по-уличному – Лаптаевы. Их пятистенник, открытый окошками с резными ставнями на большую поляну, – давний свидетель ребячьих забав. Частенько стайка ребятишек прибивалась к Лаптаеву палисаднику и гомонила там в своих заботах. В такие моменты дядя Коля степенно выходил из дому, неспешно и незлобно кшикал как на кур, отгоняя их вновь на поляну.

      – А я сегодня хотел доделать свою клюшку, – спохватился Шурка.

      – Новый чекмарь? – спросил Андрей.

      Ему больше нравилось такое название клюшки.

      – Конечно, вчера с дедом были на Подстепном, там знаешь, где большая поляна чилиги, их полно, я и вырезал две чекмары.

      – Вязовые вырезал? – деловито переспросил Андрей.

      – Нет, из некленника.

      – Покажи, а?

      Шурка пошел в сени и вынес полутораметровой длины палку, прихотливо изогнутую снизу. Эта изогнутая палка и была всегда предметом зависти всякого игрока, ибо она служила для того, чтобы гонять по траве или по льду шашку – кусок крепкого дерева или другого материала, часто консервную банку.

      У Андрея загорелись глаза:

      – Эх ты, а я еще не успел себе вырезать. Давай завтра сходим вместе, давай?

      – На, это тебе, – Шурка протянул клюшку Андрею.

      – Ты что, Шурк, – выдохнул тот, – да у меня такой сроду не было, вообще такой удобной чекмары я ни разу не видел ни у кого.

      Он ошалело крутил в руках подарок.

      – Ты же себе это сделал?

      Шурка молча пошел вновь в сени и вернулся с палкой, похожей на ту, что он отдал приятелю.

      – Это будет моя.

      Андрей был сражен.

      – Эх ты, – сказал он. И эта емкая фраза вобрала в себя все: и восхищение, и благодарность, и многое-многое другое, что Андрей, очевидно, чувствовал, но не имел понятия, как это все называется. И зачем ему это знать?

      Вот есть друг, есть теплый весенний воздух, пахнущий талой водой, подогретой ласковым солнцем, землей, кое-где уже пробитой зеленью и есть еще после школы целая половина дня.

      На Андрея напала жажда деятельности.

      – Давай все для чекмары сделаем, а завтра сыграем.

      – Давай, – согласился Шурка, – и начнем с шашек.

      Шурка сбегал на зады, принес крепкий, толщиной в руку, обрубок татарского клена, и они поперечной пилой отпилили три шашки. Андрей тут же во дворе попробовал шашку и клюшку в деле, погоняв по земле, а затем с силой запустив шашкой в деревянные ворота. После этого он остался очень довольным. Яркий, с вельможной походкой соседский петух после удара Андрея панически, растеряв всю свою величавость, совсем по-дворовому, перескочил через плетень и был таков.

      – Правильно, нечего на чужом дворе делать, совсем задолбил нашего, – подытожил Шурка.

      Вооружившись лопатой, они пошли на Лаптаеву поляну. Поляна была уже почти сухая и прогретая. Только у плетней, у кучи березовых бревен лежал ноздреватый снег, покрытый сверху толстым слоем грязи.

      Они