Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции. Иван Путилин

выходит довольно-таки сложная… Не знаю, как тут и быть…

      – Позвольте мне, ваше сиятельство, – сказал я, – еще поразведать и порасспросить об этом человеке.

      – И в самом деле, сделайте это, – ответил мне граф. – А там видно будет, что с ним делать…

      И узнал я историю отрывочную, но довольно-таки грустную. Семен Грядущий, как оказалось, питал когда-то нежную страсть к одной женщине, которая была зверски убита какими-то злодеями, будучи беременной. Злодеи были пойманы, осуждены и по тогдашним законам приговорены, между прочим, ко всенародному наказанию плетьми. Скорбя по утрате любимой женщины и питая в душе понятную злобу к злодеям, Семен Грядущий отправился смотреть, как будет наказывать их палач Кирюшка. И вот тут-то он убедился, что Кирюшка «мирволил» убийцам, наказывая их, по его мнению, весьма слабо.

      Здесь, кстати будет сказано, подобное убеждение Семена Грядущего могло быть вызвано и не только одним чувством мести. Действительно, бывало, что подкупленный родственниками убийц или самими преступниками палач иногда являл «незаконную» снисходительность к наказанным.

      Палача обыкновенно потчевали за несколько дней до казни, уговаривались с ним в цене за ослабление наказания и вручался задаток. В его же пользу поступали и все те деньги, которые бросали в повозку, везшую осужденного на казнь. И наконец, после всей операции ему вручались остальные уговоренные деньги.

      Палача обыкновенно потчевали за несколько дней до казни, уговаривались с ним в цене за ослабление наказания и вручался задаток. В его же пользу поступали и все те деньги, которые бросали в повозку, везшую осужденного на казнь.

      Мастера-палачи в подобных предварительных беседах обычно еще выхваляли свое искусство в глазах просителей. «Если захочу, – говорили, – то научу, как справляться с дыханием: когда его сдерживать и когда кричать! По моей воле и силе рука может показать сильный взмах и отвести удар с легкостью…»

      Может быть, и Семен Грядущий попал на такую казнь «с сильным взмахом», но с «легким отводом» удара. Но совершенно понятно и то, что просто его рассудок, потрясенный горем, не выдержал и уступил место злобному умопомрачению, искавшему себе выход в практике «настоящего» заплечных дел мастера, такого мастера, который, по его мнению, чуть ли не с одного удара должен убивать наказуемого…

      Но палачом этому несчастному человеку так и не удалось сделаться…

      Я рассказал все это графу, а через месяц узнал, что Семен Грядущий, по собственной ли воле или по распоряжению начальства, отправился в один из монастырей на Ладожском озере. Далее я потерял о нем всякие сведения.

      И слава богу!

      Но, заканчивая эту историю, не могу не поделиться некоторыми мыслями и ощущениями, которые она навевает на меня до сих пор…

      Как видит читатель, она не относится к делам собственно, так сказать, сыска. Происходила вся эта история в начале моей полицейской деятельности и тем не менее врезалась мне в память почти во всех своих подробностях. Как живой, до сих пор