Гарнизон в осаде. Елена Гостева

с помощью полков, что вышли из Девно, а оттеснить неприятеля с праводской дороги не смогли. На некоторое время перестрелка прекратилась. В три часа пополудни прибыл из Варны командир корпуса генерал Рот. Осмотрелся и для восстановления связи с Праводами направил сначала Охотский полк, а когда услышал стрельбу, послал на подмогу 31-й егерский, после – батальон Якутского полка. Все эти части были разбиты по отдельности. Следом генерал послал полковника Лишина с последним бывшим в его распоряжении резервом из 32-го полка и второго батальона Якутского полка. Лишин сразу же повёл пехоту в штыковую атаку, со стороны Правод в это же время наступали драгуны, и атака была успешной.

      Вахрушев не анализировал, лишь приводил голые факты. Куприянов молчал, кивал головой и мрачнел. В воздухе навис, давя, угнетая всех, вопрос: зачем Рот отправлял полки по отдельности? Соединёнными, эти полки не стали бы столь лёгкой добычей для турок, не потеряли бы орудий и не погибли бы. Но… кто смеет обвинять корпусного генерала? И все ли обстоятельства драгунам известны? Может, планировалось нечто важное, о чём они не подозревают?

      – Зато мы с ними рассчитались неплохо! – стукнул кулаком по столу капитан Вахрушев. – Каждый мой драгун уничтожил по два-три, а то и больше! Я сам семерых сразил!

      Вахрушев во всём азартен. Он с яростным остервенением бросается в бой, а после столь же азартно расхваливает свой эскадрон, обыкновенно раздувая заслуги. Сегодня ни у кого не было желания спорить с ним. Рейнскампф – он во втором эскадроне остался старшим по званию – ответил за своих:

      – И наши хорошо сражались… Но не надо перехваливать себя… Турки с самого утра в деле, устали. Было заметно, что они уже еле саблями машут, неповоротливы… Обратите внимание, у выбывших из строя – только пулевые ранения. Если б мы встретились со свежим отрядом, потерь было б намного больше…

      – Мда… – мрачно кивнул генерал-майор. – А к завтрему они отдохнут. Если им не удалась атака на Эски-Арнаут, вряд ли будут штурмовать те ж самые редуты. Турки суеверны, туда, где им не повезло, больше не лезут. Скорей всего, повернут в нашу сторону.

      Куприянов встал, дотронулся до бутыли со спиртом, наклонил её, оценивая, сколько ещё осталось, с вопросом «Не многовато ль?» обвёл всех строгим взглядом, пристально вглядываясь в лица молодых офицеров. Осенью, когда был убит поручик Красовский, они плакали, а сейчас – нет. Мрачные, насупленные, взгляды злые, но ни у кого – ни слезинки. На войне не до сантиментов, не до нежностей – быстро взрослеют. Обратив внимание на Лапина, что прижимал тряпицу к щеке, которая, похоже, опухала, спросил, что у поручика с лицом.

      – С турком слишком близко оказался, палашом было не замахнуться,– ответил Лапин. – Пистолеты и у него, и у меня были разряжены, дрались, чем попало.

      – Вы живы, значит, противник мёртв?

      – Не могу знать, Ваше превосходительство. Я его из седла выкинул, а дальше следить было некогда.

      – Зато его конь у Лапина в конюшне! – счёл нужным похвалить друга Звегливцев.

      – Молодец,