Илимская Атлантида. Собрание сочинений. Михаил Константинович Зарубин

почему ты со мной не поговорил по душам? Не открылся старому приятелю?

      – Да я об этом и не задумывался.

      – Ну да, привык обманывать.

      – А повежливее нельзя?

      – Сам напросился…

      Мы, сидя рядом, замолчали, оставаясь каждый со своей правдой. Я думал о том, какую тяжелую ношу взвалил тогда на свои еще неокрепшие плечи. Как быстро, даже толком не начавшись, закончилась перестройка! При новых порядках и ценностях, когда призывы к демократии и сплоченному гражданскому обществу были у всех на слуху, появились бандиты, не скрывающие ни от кого, что они бандиты. Это ведь они решали, кто и как должен жить, они диктовали правила игры и це́ны на «свободном рынке».

      Сколько сил и здоровья положил я тогда, чтобы сохранить коллектив, не пустить людей по́ миру. Да и сейчас не легче. Уже почти три десятка лет минуло после революционных преобразований так называемой «перестройки», но и поныне каждый день – это борьба за выживание, чтобы остаться на плаву. Сколько друзей и приятелей, пустившихся самостоятельно в рыночное плавание, пошли ко дну. Одни стали банкротами, благодаря мошенникам, обещавшим «златые горы», другие пали жертвами рейдерских захватов, третьи купились на сказочные обещания финансовых пирамид, сопереживая телевизионным приключениям хитроумного Лени Голубкова и его дородной супруги.

      И зачем сейчас, встретившись с приятелем через столько лет, ворошить прошлое?

      – Валентин, не будем вспоминать об этом. Расскажи лучше, как ты живешь.

      – Да чего рассказывать? У меня все просто и грустно. Я на пенсии, давно не работаю. Собственно, и работы настоящей у меня за эти годы не было. То помогал кому-то, то советовал. Своего дела не завел, да и вряд ли потянул бы его, учитывая новые условия. За чужой спиной всегда легче.

      – А дома как?

      – Дома плохо. Я остался один, Алексей.

      – Как один? У тебя же сын, жена.

      – Был сын, была жена.

      – Что случилось?

      – Сын мой со своей женой попали в автокатастрофу, спасти их не удалось. Тамара смерть сына не перенесла. Остался я один с внуком. Он-то меня и спас. Ради него я жил и живу.

      – Тамара мне всегда казалась сильной женщиной. Значит, не смогла перенести трагедию…

      – Она еще за год до гибели сына начала болеть. Боли в сердце, иногда они не проходили сутками. Врачи сначала советовали одно, потом другое. Таблеток море, а результат нулевой. Когда беда с сыном случилась, тут все болезни проявились. После его похорон она уже не вставала.

      – Прими мои соболезнования, Валентин. Очень сожалею. Очень!

      – Да, ладно, все уже быльем поросло. Может, о себе расскажешь?

      – Нечего рассказывать, Валентин. Главное – все живы. За это время мои девчонки выросли, вышли замуж. Появились внуки. А о делах моих все написано в интернете.

      – Читал, читал. Одно могу сказать – молодец. Сохранил в трудные годы коллектив и построил много чего. Таких темпов и при советской власти не было.

      – Хватит тебе, не на юбилее находишься.

      – Добрые слова и без юбилея сказать можно. Кто-нибудь из стариков еще работает с тобой?

      – Почти все, кто