История Марго. Санаэ Лемуан

и чужие люди, – но только в эти последние месяцы я начала понимать, насколько уникальной была эта красота. Лица большинства людей с годами оплывали, но ее черты становились все более точеными, словно в зрелом возрасте кости черепа заняли правильное положение.

      Мы сидели с ней бок о бок за круглым столиком на открытой веранде кафе, напротив домов песочного цвета с узкими коваными балкончиками. В глубине улицы, за воротами сада с острыми золотыми пиками, виднелось море зелени. Близился вечер, стояла самая жаркая пора, солнечный свет отражался от бледных фасадов и падал на тротуары, пылавшие у нас под ногами, как печь. Анук, в соломенной шляпе, подставляла лучам обнаженные руки. Я сказала, что ей пора прикрыть плечи – они уже начинали пунцоветь.

      Она говорила с увлечением, и мне почти не приходилось ее расспрашивать. Она рассказывала, что ставит новую пьесу на пару с другом, у которого меньше опыта, чем у нее. Она знала все нюансы работы над постановкой, начиная с написания сценария и заканчивая созданием декораций. В личной жизни она не отличалась большой организованностью, но режиссура ей удавалась хорошо. Актеры, впрочем, были еще новичками. Анук повела головой, легко хрустнув позвонками. Я вздрогнула от этого звука, на мгновение обнажившего внутреннее устройство ее тела. Она стала объяснять, как важно для нее заучивать их реплики наизусть. Ее будут больше уважать, если она сможет их поправлять, заканчивать за них фразы.

      – А сколько лет актерам? – спросила я.

      – Они ненамного старше тебя, – сказала она. – Только-только окончили училище. Как наступает время обеда, так они исчезают на целый час. Только представь, час на то, чтобы съесть сэндвич. Никто не остается порепетировать. Им бы твою дисциплинированность.

      Я улыбнулась в ответ на комплимент.

      Мимо нашего столика в сторону парка прошло несколько семейств. Больше на улице никого не было. Я развернула печенье spéculoos[1], которое принесли к кофе, но передумала есть: не хотелось набирать вес к лету. Анук еще не допила свой citron pressé[2]. Лимонная мякоть лежала на поверхности толстым слоем. Сахара она не добавляла.

      На середине очередной фразы Анук неожиданно осеклась и побледнела.

      – Что такое? – спросила я.

      Ее взгляд был прикован к женщине, которая ходила взад-вперед по тротуару на противоположной стороне улицы и говорила, прижав к уху телефон. Женщина была мне совершенно незнакома, я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь с ней встречалась. Она выглядела ровесницей моей матери, но не походила ни на кого из ее окружения. Строгий бежевый жакет и юбка в тон, светлые чулки и черные туфли на каблуках, темно-каштановые волосы уложены в элегантную прическу. Тонкий шарф с цветочным узором развевался при ходьбе. До нас доносился ее мелодичный голос, редкие смешки и стук каблуков по тротуару.

      – Ты ее знаешь? – спросила я.

      Анук шикнула на меня и опустила голову, словно почему-то хотела остаться

1

Тонкое хрустящее печенье с добавлением коричневого сахара и пряностей. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Прохладительный напиток-конструктор: свежевыжатый лимонный сок, вода, сахар и кубики льда подаются отдельно, а гость самостоятельно смешивает их в тех пропорциях, какие сочтет нужными.