Детство ушло вслед за ней. Наталья Скорых

Мама, уткнувшись лицом в подушку, громко сопела – она снова была пьяна. Надя вошла на кухню, голодный желудок сам привел ее туда. Толик наложил полную тарелку горячей картошки, поставил на стол перед Надей и по-свойски сказал:

      – Кушай, девонька. Худая-то какая. Мамка что, не кормит совсем?

      Он глянул в сторону Галины Борисовны и осекся на полуслове. Толик был новым человеком в этой обители пьянства и разврата, и не знал ее тонкостей и пакостей.

      – Как тебя зовут? Я вчера не расслышал, – мужичок оказался на редкость общительным.

      – Надя, – Надюша ответила из вежливости, ей не хотелось поддерживать этот разговор.

      Картошка выглядела аппетитно, и Надюша начала есть. Ей было вкусно. Свежая, еще горячая картошечка, – для девочки это был предел мечтаниям. Она и не помнила, когда ее ждал горячий завтрак или ужин дома. В школе ее кормили бесплатно, как малообеспеченную. Галина Борисовна всегда приносила нужные справки, подтверждающие льготы, хоть за это ей спасибо. Наде давали горячий обед и булочку, которую она забирала с собой, аккуратно завернув в салфетку. Это был ее ужин. Одноклассники смотрели на нее косо, как на нищенку. Надя стеснялась. Но есть хотелось, и она пересиливала стыд. Школьникам было не понять, что такое семья, где пьет мама, и где на ужин только булочка из школьной столовой.

      – Да ты не думай про мамку плохо, она просто устала, – Толик не знал, чем ещё оправдать пьяный храп на весь дом.

      – Ага, уже шесть лет как устала, – не доев, Надя положила вилку и вышла из-за стола.

      Толик в растерянности ковырял вилкой в тарелке. От него тоже пахло перегаром, и ему стало стыдно перед этой девочкой. Но идти ему было некуда, совсем некуда, и Толик остался здесь. Не от большой любви к Галине Борисовне, а от острой необходимости в жилье, хоть какой-то семье и в попытке убежать от одиночества.

      Рыжая

      Катя долго не могла уснуть. В окно навязчиво светила луна. Было душно и жарко. Катерина открыла окно, и свежий ветерок подул ей в лицо. Хорошо. Тишина убаюкивала, но нервное напряжение давало о себе знать. Сердце стучало громко, и в этом безмолвии можно было различить четкое «тук-тук». Она написала в телефоне: «Надюша, давай завтра у меня ночевать. А то уеду и буду скучать», —добавила грустные смайлики и нажала «отправить».

      Катерина закрыла глаза и вспомнила, как в первый раз увидела Надюшу: та пришла в их школу в пятом классе, как раз перед новым годом.

      – Рыжая, рыжая! Смотрите какая рыжая! – кричали одноклассники, тыкая пальцем в новенькую девочку.

      Она и вправду была рыжая. Но это ее не портило, наоборот, добавляло какой-то необъяснимой красоты. Ее длинные волосы явно кудрявились, но девочка спрятала пышную шевелюру в косу.

      – Катя, – Катерина протянула девочке руку, – сядешь со мной?

      Девочка неуверенно кивнула. Положила школьную сумку на стул и не знала, что делать дальше. Место рядом с Катей было занято. На столе