Сердце Охотника. Алена Занковец

озвучиваю ему мои мысли. Он улыбается.

      – Чего смешного? – пытаюсь хмуриться, но улыбка не прячется.

      Мы идем, обнимаясь, по мощеной улочке, потягиваем через соломку свежевыжатый морковный сок. Вообще-то, я хотела мороженного, но оказалось, в Озвереловке его не продают.

      – Ты обратила внимание, какие именно зверодухи здесь обитают? – спрашивает Никита, обнимая меня за плечи.

      – Разные.

      Мы идем с ним в такт. Дышим в такт. Говорим в такт. Это наша с ним музыка.

      Кроме Лосей, Никиту зверодухи обходят стороной. Он делает вид, что этого не замечает. Ведет себя будто на обычной прогулке, но я-то знаю, как у него все устроено. Понимаю, что он отчетливо различает каждый звук далекой стройки: вот это грузовик вывалил песок на землю, вот кран повернулся боком, перетаскивая блок… Или что там? Для меня это просто гул и жужжание.

      Никита догадывается, кто живет в каждой квартире желтой трехэтажки, утыканной окнами, как сыр дырами. Знает, что сейчас готовит повар в неприметном кафе, которое мы только что прошли. Там такие низкие потолки и такие маленькие столики, что даже детям было бы неудобно.

      – А каких зверодухов в Озвереловке не хватает? – уточняет Никита.

      – Волков. Не хватало.

      Никита, улыбаясь, кивает.

      – А еще.

      – Ну… Лис. Медведей.

      – Хищников, – подытоживает Никита. – В Озвереловке нет ни одного хищника – кроме меня. Так что на местную «грин-карту» я бы не рассчитывал.

      Допиваю сок, шумно втягивая остатки со дна бумажного стаканчика.

      – Тогда я предпочла бы убраться отсюда. Туда, откуда нам не придется снова улепетывать.

      – В дом на берегу реки?

      Киваю.

      Помнит…

      Никита садится на скамейку, а я к нему на колени. Кладу голову ему на плечо. Обнимаю за шею.

      – Да, это моя мечта, Никита, – продолжаю я, изучая кончиками пальцев чуть шершавую линию его подбородка. – Мы могли бы жить в нашем собственном доме на берегу реки – там, где нас никто не найдет, где никому нет до нас дела. Только ты и я. И к нашему дому не вело бы ни одной дороги. А до ближайшего города – который был бы совсем не близко – мы бы добирались на лодке.

      – Тебе наскучит, – Никита целует меня в висок.

      – Значит, ты не очень хорошо знаешь людей, Волк. Плохо знаешь женщин. И совсем не знаешь меня.

      Вместо ответа мне достается тишина. Но, кажется, Никита улыбается. Мне очень хочется, чтобы так было.

      – Ну что, сбежим? – предлагаю я. – От Волков ушли, от Зайцев и подавно уйдем.

      – Нас так просто не отпустят, моя девочка, – Никита крепче сжимает мою руку.

      Замечаю напротив скамейки вывеску «СпаЛось». Лосиное спа. Но сейчас я даже не улыбаюсь.

      – Зачем я нужна Зайцам?

      – Зайцы просто исполнители.

      Сюда, в тень от дома, не проникает солнце. Я только сейчас ощущаю, как здесь прохладно. Пахнет сырой землей.

      Никита смотрит мне в глаза. Я хорошо помню этот взгляд: решительный, твердый. В нем нет ни жалости, ни сочувствия. «Ты уже сделала