Барвенково – Сталинград. Цена хрущёвской подлости. Николай Фёдорович Шахмагонов

пленных. Огнём артиллерия подавлена батарея противника».

      – Каково?! – спросил Ивлев.

      – Ты думаешь, что это полная ложь? А я вот полагаю, что тут дело ещё печальнее. Враг, как я только что узнал, перерезал горловину барвенковского выступа, а наши войска продолжают наступление, хотя надо срочно выходить из горловины.

      Разноречивая информация путала всех. Сталин уже знал о том, что сложилась критическая обстановка. А тут сообщение… Он нередко слушал сводки Совинформбюро с целью контроля и для того, чтобы понять, чем живёт страна, поскольку страна во многом жила именно сводками, которые облетали всё уголки, сообщаемые то торжественным, то печальным и тревожным голосом Левитана.

      Сталин позвонил Щербакову, которому было подчинено Совинформбюро. Спросил:

      – Вам известно положение дел на харьковском направлении?

      – Так точно, товарищ Сталин, знаю. Да вот только что мне звонили по поводу сводок. Задали вопрос, почему не сообщает об истинном положении дел? Один старый партиец звонил с упрёком, что мы подрываем авторитет такими сводками. Я перезвонил Хрущёву, спросил, что там у них происходит? Он заявил, что всё в полном порядке: наступление идёт успешно и скоро будем в Харькове.

      – Понятно, – сухо отозвался Сталин и положил трубку.

      Зазвонил телефон. Гостомыслов взял трубку и после первых же слов на другом конце провода, сказал Ивлеву:

      – Шифровка от Насти. Срочная.

      Ивлев поспешил к шифровальщикам и через несколько минут позвонил Гостомыслову:

      – Изменники и предатели названы… Необходимо срочно сообщить Верховному.

      И названы они были Гансом Зигфридом…

      Семь раз отмерь…

      Убеждая командование в необходимости отпустить Зигфрида, Ивлев брал на себя огромную ответственность. Отпустить крупного сотрудника Абвера в надежде на то, что тот, в конце концов сам придёт к решению сотрудничать с советской разведкой? А если нет? Если такого решения не последует? И всё же Ивлев надеялся, что он не ошибается, что успех будет.

      Последнее, что он обсудил с Гансом Зигфридом, так это, кого бы тот хотел взять с собой для алиби.

      Зигфрид ответил:

      – Никого. Ведь они в плену… Вам придётся устраивать мне побег вместе с ними. И у моего командования может возникнуть вопрос, ради кого устроен такой побег. Поверьте, в моём окружении аристократов, увы, нет. Моими помощниками здесь были именно те люмпены, которые со свинячьим, – он усмехнулся, воспользовавшись выражением, услышанным от Ивлева, и повторил ещё раз: – именно со свинячьим подобострастием смотрят на своих собратьев, сумевших захватить более высокие посты. Их судьба меня не интересует. У каждого, поверьте, руки в крови. И будет лучше для пользы дела, если вы их всех ликвидируете.

      Ивлева покоробило такое отношение Зигфрида к недавним своим подчинённым, но, с другой стороны, он знал цену этому бандитскому сброду нелюдей, возомнившему себя сверх сверхчеловеками.

      – Я буду спокойнее себя чувствовать при принятии решения.

      – Мы учтём вашу просьбу, тем