Продавец Песка и другие сказки потерянного города. Александр Юрьевич Андреев

ошеломленно выпалил Эми. – Да, его голубые цветки сегодня тихонько зазвенели, и это было похоже на смех! Но как…

      – Это и есть смех… – перебил его Исидор, и голос его задрожал, – Эммануил, кто посадил твое дерево? Я должен знать. Кто зарыл шишечку в землю?

      – Я, – ответил Эми. – Мне было ровно три года, но я помню.

      – И у тебя – родимые пятна на груди, повыше сердца?! – почти закричал Исидор.

      – Да, два пятнышка. Говорят, они похожи на укус змеи.

      Слеза сверкнула молнией в голубых глазах Исидора, и он заговорил торжественно:

      – Если б я не был так стар, я бы опустился перед тобой на колени, Эммануил. Ты сам не знаешь, кто ты, малыш.

      Исидор выпростал из широкого рукава сморщенную худую руку, осторожно протянул ее к кудрям Эми и благоговейно погладил их. Затем, сложив руки на груди и устремив глаза в одному ему понятную даль, он почти запел:

      – О, благодатная Голубая Ва́женка, госпожа Тайги! Сбывается твое пророчество! Мои старые глаза увидели чудо-ребенка и могут теперь закрыться спокойно!

      Эми с изумлением слушал непонятные слова.

      – Ты все поймешь, – успокоил его Исидор, – когда побываешь у нас.

      – У вас? У кого?

      – Я – глава Ордена Свирели. Нашему древнему братству покровительствует сама Голубая Ва́женка, благодатная царица Тайги. В Городе нас зовут древаками. Приходи в Скит, как сможешь. Я буду ждать тебя как дорогого гостя. Поспеши, теперь уж мне недолго осталось… Лучше приходи завтра. Принеси с собой три шишечки с твоего свирельного дерева, и тебя проведут ко мне. Только не забудь попросить у тубелина прощения, прежде чем сорвать с него его цветы. Не бойся ничего, и приходи один…

      Сказка десятая. Скит

      Эми знал очень хорошо, что если от пристани пройти по набережной до конца, до Железного Завода, а за ним свернуть влево, то кривая улочка, на которой живут переселенцы с Левобережья, выведет тебя на другую окраину, восточную. Там тайга начинается не сразу, как за садом Себастьяна, а после глубокой пади, по дну которой пробивается сквозь вереск ручеек. За падью поднимается холм, поросший ельником, и там, в сумрачном бору, прячутся известняковые хижины. Это – Скит, обитель древаков.

      Туда не суют свои любопытные носы даже самые отчаянные из «вокзальщиков». Шарить в паутинных потемках ржавых вагонов – дело, конечно, отважное, но куда страшнее повстречать в густом бору древака, который может заклясть тебя древесной клятвой, и станешь ты лиственницей или сосной. Так считают многие в Городе. Порой до слуха окраинных жителей доносятся со стороны холма странные звуки, то ли тревожные, то ли жалобные. Говорят, что это стонут души заблудившихся, обращенных в деревья жестокими древаками. Эми очень бы удивился, скажи ему кто-нибудь позавчера, что сегодня он осмелится сюда прийти.

      Но вот и последний домик, и от улочки остается лишь тропинка, спускающаяся в вересковую падь, к шаткому деревянному мостику через ручей. Вспомнив, что Исидор ждет его «как дорогого гостя», Эми собирается с духом и решительно переходит ручей, ступив на незнакомую землю. Тропинка