Ложная игра, или Одинокие в толпе. Милена Фомина

к исполнению без лишних осмыслений.

      Прошло ещё несколько мгновений, наполненных шумом и размеренной, выверенной в действиях и временных границах суетой, как всё будто по щелчку смолкло, словно подвластное чьему-то неслышному счёту: один, два, три…

      И в мгновение ока огромное помещение, ласково освещаемое рассеянными лучами, погрузилось в гул и скрежет станков, одновременно начавших свою бесперебойную работу.

                                             * * *

      Сегодня девушка окончила работу как по часам, впрочем, как и все, как и всегда, но теперь… Теперь делая это как-то осознанно.

      Она поспешила слиться с толпой и незаметно прошмыгнуть домой.

      Снова вечер окутывает их городок, стелясь синевато-сизым туманом, словно отражающим потемневшее небо, каким-то душным, но в то же время промозглым и влажным. Он промчался по опустевшим улочкам, в которых, казалось, уже задремало и само эхо, дожидаясь нового рассвета и начала рабочего дня, ведь теперь лишь прохладный ветерок прогуливался меж домов лёгкими сквозняками.

      Один… два… три… И в городке погасли все огни, ещё недавно рассеивая своим мягким тускловатым светом и едва слышным его потрескиванием синеву и, казалось, даже тревожное безмолвие приближающейся ночи. Смолкло всё, кроме задуваний ветерка, шелеста листьев и далёкой трели сверчка…

      На небольшой столик под зеркалом легла расчёска и новая выглаженная косынка, приготовленная для завтрашнего дня. В это время всегда гасли огни, а уже заранее зажжённая свеча трепыхающимся под неслышным дыханием девушки пламенем нежно освещала небольшую комнатушку. По стене, противоположной от узенького столика, выполняющего роль трюмо, располагалась скрипящая кровать, изголовьем направленная в сторону закрытого оконца. Здесь, придвинутая к столику, стояла и ещё одна ныне пустующая кровать, на которой раньше спал старший брат девушки, но теперь он уже давно жил не с ними, а спальное место так и осталось, несмотря на свою теперешнюю ненадобность. Очевидно, хозяева не убирали кровать, только лишь чтобы не оголять стену, не нарушать привычную взору расстановку мебели.

      В комнате было тепло и привычно пахло зажжённой свечой и старенькими, но чистыми покрывалами.

      Выполнив все необходимые приготовления и заплетя косу, переливающуюся при свете ласкового огонька тёмным золотом, девушка, не замечая своего отражения, уже привстала и хотела было направиться к кровати, но что-то остановило её.

      Она вновь присела, но уже на самый краешек придвинутой к столику табуретки, осторожно поднимая взгляд на зеркало, на себя… Из отражения на неё смотрела миловидная девушка с мягкими чертами лица, карими крупными глазами и в меру пухлыми губами. На её щеках почему-то забагровел румянец, оттенённый каштаново-шоколадными, золотящимися локонами. Вдруг она резко отвела взгляд и, забыв потушить свечу, поспешила к своей кровати, затем вновь возвратилась и отрывистым дыханием погасила нежный, словно бутон небольшого