Духъ и Мечъ – Воичи Сила. Елена Серебрякова

справно несли службу и сомневаться в достоверности их ответов не приходилось. Весь день воевода провел на кордоне, к вечеру вернулся домой. У калитки его поджидал Карабут.

      – Ты, Дмитрий Михайлович, не гневайся. Кабы не твои розыски, я бы и внимания не обратил. Но сегодня наша торговка рыбой Маврюта как обычно появилась на рынке со своим товаром. Гляжу, а кроме сухой, соленой и парной рыбы стоят на ее лотке сапоги. По всему видно – боярские. Один посетитель даже приценился, но видать оказалось дорого, отошел.

      – Ну, дальше, дальше, – проявил нетерпение Бутурлин.

      – Дальше что? Позаимствовал я один сапог втихушку. Второй она никак не продаст, а тебе может пригодится. Заметь, один сапог никак не кража.

      Карабут развернул тряпицу и достал предмет интереса. Без всяких сомнений сапог принадлежал боярину.

      – Молодец, – сказал воевода и одарил помощника деньгой.

      Ночь не в ночь, но помчался воевода в Жилицы. Феофан сразу узнал сапог князя. Кое-как пересидели в сторожке, а рано утром поскакали на базар. Появление Маврюты пришлось немного подождать. Девка выставила рыбу, других предметов на продаже не имелось. Воевода подошел к ней и предъявил сапог.

      – Где взяла? – спросил он строго.

      – Тато принес с рыбалки днями.

      – Где твой тато?

      – Дома сети плетет.

      Воевода и приказчик поскакали к дому рыбака Мавра. Сходу без всяких приветствий спросили про сапоги.

      – Так иду на своем дощанике по реке, гляжу на берег, а там одежда сложена. Вышел, разобрал. Рубаха, порты, сапоги и шляпа с перьями. Покричал, покричал, никто не отозвался. Находку принес домой. Порты и рубаха простые, подумал, мне сгодятся. Из шляпы перья вынул, нечто у меня гнездо птичье на голове, а в лес ходить в самый раз. А сапоги мне ни к чему, я к таким не привык. Похоже, хлипкие и промокают.

      – Место, где одежду нашел, далеко отсюда?

      – Нет, пешком в миг добежим.

      Трава еще оставалась примятой, видно было, что на том месте кто-то топтался.

      – Будто раздумывал входить в воду или не входить, – заявил Мавр.

      – Иди домой, – велел рыбаку Бутурлин, – найденное свяжи узлом и отнеси в приказную избу.

      Воевода и приказчик стояли молча, но похоже думали об одном и том же. Ежели князь утоп, где тогда находился конюх?

      – Ты, Феофан, найди грамоту. Уверен, ответ в том, что в ней написано.

      Глава седьмая

      Жизнь в Москве сильно отличалась от всего того, что окружало Федора в Сурайске. Столько всякого народа он никогда не видел за всю свою жизнь. В Москве все двигалось, люди спешили, коней подгоняли, на реке орали во все горло, жизнь сводилась к единому – «быстрее». Зато люди тут соблюдали все православные посты. Колокольным звоном обозначали службы, праздники и события. Церквей множество, и каждая имела свой голос. Как зальются перезвоном, будто перекликаются, и душу из тела вынимают. Федора для пользы дела определили по навыкам и опыту. Он работал и жил в столярной мастерской при кремлевской